Инвестиционная революция. Как мы сделали биржу доступной каждому. Чарльз Шваб

это был вопрос жизни и смерти. Я сидел, уставившись в чистый лист, мысли путались. Непонятно было, как начать. Я решил, что я просто глупый, и думал так почти 40 лет, пока в 1983 году мой сын Майкл не столкнулся с такими же проблемами в школе.

      Сначала учителя порекомендовали нам нанять тьюторов. Когда это не помогло, посоветовали пройти обследование. К моему удивлению, у сына диагностировали дислексию – неврологическое расстройство, влияющее на способность к обучению. В основном она затрудняет чтение и письмо. Дислексикам непросто расшифровать письменный текст. Обычные люди, как правило, без усилий соединяют буквы в слова. А для дислексиков это набор бессмысленных символов. Я часто привожу такое сравнение: представьте, как выглядел бы телевизионный экран, если бы мы вместо целостного изображения видели тысячи отдельных пикселей. Страдающие дислексией люди столько времени затрачивают на распознание символов, что от них может ускользать смысл текста в целом.

      Мне лично приходилось сначала преобразовывать каждую букву в звук, а затем соединять звуки в слова, то есть мысленно озвучивать их. Я не мог мгновенно понять смысл словосочетания «кошка на окошке». Символы надо было перевести в звуки: «к.о.ш.к.а.н.а.о.к.о.ш.к.е.». Иногда мне встречались незнакомые слова, и мне сначала надо было их произнести, чтобы осмыслить. Это сильно замедляло процесс и мешало пониманию. Прочитав половину абзаца, я терял нить рассуждения. Трудно было добраться до сути. Все силы тратились, чтобы выстроить слова, а не чтобы понять текст.

      Записать звуки, слова и мысли – специалисты называют это фонологической обработкой – было еще труднее. И это очень тормозит школьное обучение. Диагноз, поставленный моему сыну, конечно, очень огорчил нас. И в то же время в каком-то смысле мы испытали облегчение, потому что осознали, в чем именно проблема и что с ней делать. К тому же это доказывало, что, несмотря на трудности с учебой, Майкл вовсе не глуп. Этим и опасна недиагностированная дислексия: самооценка снижается, ребенок теряется, не понимая, что с ним происходит. Судьба таких людей может оказаться плачевной: проблемы с законом, наркомания, алкоголизм и все такое прочее. По некоторым оценкам, один из пяти детей в той или иной мере страдает дислексией. И большинство не знают об этом. Исследования показали, что около половины заключенных в тюрьмах США – дислексики. Они попадают в порочный круг: в юности с боем учатся читать и писать и не получают при этом никакой помощи, после чего начинают искать другие пути самореализации, сходят с прямого пути и зачастую попадают в беду.

      Поняв, что с моим сыном, я по-новому взглянул на то, что было со мной. Я узнал, что дислексия может быть наследственной. Ясно: я тоже дислексик и был таким всю жизнь. К сожалению, в моем детстве, в 1940–50-е годы, никто не знал о таком расстройстве. Вас просто считали «заторможенным». Я выходил из положения, налаживая отношения с учителями, а также придумывая разные хитрости, чтобы упростить учебный процесс.

      Оценки стали выше, потому что педагоги учитывали мои