Истребители: Я – истребитель. Мы – истребители. Путь истребителя. Владимир Поселягин

старший сержант?

      – Я говорю, вон СБ стоит, видишь механиков рядом? Вот езжай к ним, наверняка наши.

      Первое, что я услышал, когда вылез из остановившейся машины, было:

      – …да я тебе эту железку в жо…у засуну! Ты что мне принес?

      Хмыкнув, я тихо сказал:

      – Вот я и дома.

      Посмотрев на подходившего ко мне техника-лейтенанта, отдав честь, спросил:

      – Товарищ лейтенант, не подскажите где находится штаб семнадцатого бомбардировочного полка?

      – Знаю. Но не подскажу. Кто такие?

      Доложив ему, кто я и откуда, получил указание, как добраться до нашего полка. Сам лейтенант был не из «наших», а из соседнего, истребительного.

      – Малютов, машину отгони вот под то дерево и жди указаний. Товарищи сержанты, подхватываем вещи, и за мной.

      Дождавшись, когда они построятся с чемоданами в руках, направился к штабу, расположившемуся в одном из уцелевших домиков пионерского лагеря.

      И первым, кого я увидел, был Никифоров, с доброй улыбкой ожидавший меня у входа в штаб.

      «Явно доложить успели», – подумал я и вздохнул.

      – Товарищи сержанты, подождите, скоро начштаба полка освободится, а вас, товарищ старший сержант, я попрошу проследовать в мой кабинет.

      – Суворов, на уколы, – крикнула из коридора санитарка тетя Вера.

      – Иди, бедолага, – захохотал Сашка Турнин, летчик с разведсамолета, лежавший вместе со мной в палате. У него, в отличие от меня, пуля избороздила ногу, но Лютикова решила оставить его в медсанчасти полка, ранение считалось не таким тяжелым, чтобы отправлять в госпиталь.

      – Иду, – хмуро ответил я.

      – Нечего было целоваться под бомбежками, вот теперь и смирись.

      – Да иди ты!

      Под хохот Сашки я вышел из палаты. Двоих наших соседей по койкам не было – ушли утром на озеро рыбачить.

      В санчасти я уже семь дней, с того времени, как вернулся в расположение. Сержантов устроили в соседний полк. Правда, они все еще безлошадные, машин не хватало даже для опытных летчиков, однако парни жадно изучали матчасть, в основном моего ЛаГГа, который чинил Семеныч. Говорят, скоро новое сердце для него подвезут. Погибшего летчика, что мы привезли, с почестями похоронили, «ишачок» эвакуировали, на нем сейчас командир соседнего полка летает. Спасибо за него передавал. Командиры меня не ругали, так как уже знали все подробности боя, но долечиваться потребовали строго, так что я был как бы в изоляции. Кто такой Гора, мне так и не сказали, но Никифоров, судя по его виду, знал, кто это был.

      Со скуки выпросил у особиста тетрадь, в которую стал записывать все, что помнил во взаимодействии бомбардировщиков и штурмовиков с истребителями. В заголовке большими буквами написал:

      «Дневник летчика-истребителя Суворова: Дела, мысли, выводы».

      Полностью разложил по схемам свои бои и до мельчайших подробностей расписал, где ошибся и как нужно было действовать.

      Раскрываю себя? Да по фиг. Тут парни летают, горят в машинах, а я записал их же наработки, вплоть до сорок пятого года. СЕЙЧАС если внедрить