Кто убийца, миссис Норидж?. Елена Михалкова

забавной связь между пересоленным бифштексом и моими ружьями.

      – Однако она есть, сэр.

      – И в чем же она заключается?

      Миссис Норидж покачала головой:

      – Простите, я пока не могу сказать этого. Но мой долг – предупредить вас о возможной опасности.

      Мистер Кендел снисходительно улыбнулся, глядя на нее.

      – Вы прислушаетесь к моему совету? – прямо спросила миссис Норидж.

      – Простите, боюсь, что нет.

      – Отчего же?

      Эдвард помолчал, по-прежнему улыбаясь, снял очки и повертел их в пальцах.

      – Миссис Норидж, помните наш первый разговор? Вы рассказывали о принципах?

      – Разумеется, сэр.

      – Вы сказали, у вас их восемь. Но перечислили всего четыре. Нельзя ли услышать про остальные?

      – Конечно. Пятый принцип – помнить о том, что ленивый работает вдвое больше. Шестой – если не можешь принять решение, ложись спать. Седьмой – коровам, детям и собакам нужно уделять поровну внимания…

      Ее прервал раскатистый хохот Эдварда.

      На этот раз миссис Норидж пришлось ждать дольше, пока мистер Кендел успокоится.

      – Коровам… собакам… – с трудом выговорил он сквозь смех, – и детям… Поровну! Ох, миссис Норидж! А что делать тем несчастным, у которых нет коров?

      Эмма явно собиралась ответить, но Эдвард замахал руками:

      – Нет-нет, умоляю вас! Это был риторический вопрос. Вы меня до разрыва сердца доведете своими принципами и рекомендациями. Не обижайтесь на меня, миссис Норидж, но…

      Он пытался подобрать слова, и гувернантка пришла ему на помощь:

      – Но мои советы кажутся вам не заслуживающими внимания.

      – Нет-нет! Скорее, странными. Поймите меня правильно! Я не разделяю ваших… м-м-м… своеобразных принципов и не могу разделять ваших опасений.

      Миссис Норидж поднялась.

      – Что ж, я поняла вас, мистер Кендел. Благодарю за уделенное время.

      За ужином все шло как обычно. Но чуткое ухо миссис Норидж резали нотки фальши в чьем-то голосе. Неуловимый флер тревоги сгущался над беззаботными внешне людьми.

      Впрочем, был ли кто-то из них и впрямь беззаботен?

      Мистер Эдвард не сводил глаз с брата, опасаясь, не скажет ли тот мисс Уокер что-нибудь, что отвратит ее невинную душу от такого негодяя. Словно заботливая дуэнья, Эдвард готов был в любую минуту исправить промах Дэвида.

      Сам же Дэвид шутил и смеялся, но глаза его оставались серьезными. Он теребил сигару, не замечая, что табак сыплется ему на колени. Что-то тяготило младшего Кендела, но он тщательно скрывал это от всех.

      Мисс Уокер, как и ее брат, играла роль восхищенной слушательницы. Ей, похоже, было все равно, кому внимать – лицо ее выражало одинаковый восторг независимо от того, велась ли беседа о музыке или о разведении свиней. Священник кивал, и улыбка не покидала его бледное узкое лицо, держась на губах, точно приклеенная. Мистер Уокер настолько привык к ней, что даже когда все дружно начали выражать соболезнования тетушке Полли по поводу пропажи ее любимой собаки, он не перестал улыбаться.

      – О, я уверена, Гастон вернется, – решительно