.

юрте его дожидались две молоденькие кипчакские принцессы. Нельзя сказать, что малышки трепетали от нетерпения встретиться с ним, но если судить по тому, с какой обречённой покорностью снесли они довольно-таки унизительный осмотр сегодня днем, они смирились со своей участью. В конце концов, их чувства мало волновали старого вождя, а вот юность вкупе с невинностью, напротив, бодрила и распаляла желание.

      Он уже взял поводья, когда внимание его привлёк многочисленный и пёстрый люд, содержавшийся на некотором удалении и имевший вид необычный и странный для такого страшного места. Здесь были карлики и всевозможные иные уродцы, старики в высоких колпаках и плащах из шёлка, одетые в шаровары толстяки с висящими животами, раскрашенные атлеты, множество закутанных в разноцветные ткани женщин, мальчики с подведёнными красной охрой глазами, старцы, безуспешно пытавшиеся сохранить величественную осанку, полуголые нумибийцы с опахалами в руках, люди в масках зверей. Кого тут только не было! Все были напуганы, жались друг к другу, как овцы в загоне, а некоторые лежали на земле в глубоком обмороке, и никто не пробовал привести их в чувство. Кое-кто беззвучно молился, закрыв глаза и подняв ладони кверху.

      Каан нахмурил брови и даже перегнулся через луку, чтобы лучше разглядеть занятное сборище.

      – Кто это? – спросил он у толмача.

      – Это… это в основном из султанского дворца. Челядь, – торопливо пояснил толмач, с тоской взирая на ошмётки придворной роскоши, о которой знал не понаслышке, так как служил при дворе хранителем рукописей. – И ещё… из других дворцов… челядь знатных людей…

      – Знатных, говоришь? – Каан облокотился на луку и вынул плеть из-за голенища. – Вот эти, старые, кто они?

      – Это мудрецы.

      – Что они делают?

      – Они… думают, великий господин. Размышляют. Им…

      – Так. А тот?

      – Это звездочёт. Он наблюдает за небом. Считает звёзды.

      – Не его ума дело наблюдать за небом. Довольно того, что небо наблюдает за ним. Вон те, безбородые?

      – Придворные поэты. Сочиняют стихи.

      – И всё?

      – Всё… Ещё есть музыканты. Играют на флейтах, дуторах…

      – Хм… – Лицо старика напряглось, окостенело. – Женщины из гарема, конечно. А эти жирные огузки?

      – Евнухи, повелитель. Они ухаживают за жёнами султана и вообще… знатных людей.

      – А, знаю. Вы отрезаете им яйца.

      – Да, господин.

      – Те?

      – Чесальщики пяток.

      – Мм? – Брови каана удивлённо приподнялись. – Ну а старухи?

      – Они просто живут… Приживалки.

      – Зачем?

      – Богатому человеку приятно ощущать себя благодетелем.

      – Старухи могут убирать навоз или шить кафтаны… А для чего мальчишкам покрасили глаза?

      – Это… как бы это… Это наложники.

      – Э-э-э?.. хм…

      – Слушаю, господин.

      – А кто вот эти, в чалмах? На них богатая одежда.

      – Это и есть знатные люди города.

      – A-а, вот, значит…

      Повисла