Вкус невинности. Роксана Гедеон

Завтра вечером я намерен похитить Эдуарда. Это будет чисто деловой визит, чисто деловой. Речь идет об испанских акциях.

      Уловив лукавство в глазах кузена, Антуанетта поняла, о чем идет речь и, невольно улыбнувшись, произнесла:

      –– Если Эдуард пообещает мне в понедельник быть у д’Альбонов…

      Эдуард устало сказал, откидываясь в кресло:

      –– Разумеется, мама. Ради вас я пойду даже к ним, хотя, честно говоря, мадам д’Альбон мне кажется египетской мумией, а ее муж – так вообще чудовищем…

      –– Эдуард! – покачала головой графиня.

      –– Ну, хорошо, хорошо. Обещаю, я вынесу и эту пытку. А теперь – где же все-таки обещанный кофе?

      2

      Если графиня де Монтрей собирала гостей по четвергам, то в одном из домов на улице Риволи приемы бывали почти каждый день. Два первых этажа и сад за домом принадлежали Гортензии Эрио, которую так же называли графиней д’Эрио – одни с улыбкой, другие серьезно.

      Квартиру эту вместе с обстановкой она снимала уже пятый год. На первом этаже были столовая, зимний сад и зал для гостей, на втором жила сама хозяйка с дочерью. Это было уютное , изящно обставленное жилище. Мебель была не слишком роскошная, но старинная и со вкусом подобранная – вся в стиле рококо и вся работы Буля, стены – затянуты ситцевыми и перкалевыми миньонеттами, лишь в гостиной их сменяли узорные гро-де-туры. У входа приезжающих встречал швейцар, в конце лестницы об их прибытии докладывал лакей, причем оба были в золотистых ливреях, по цвету которых трудно было определить, к какому же все-таки знатному роду принадлежит графиня д’Эрио. Но к ней ездили так же охотно, как к графине де Монтрей, только публика здесь была несколько иная: авантюристы всех мастей, игроки, шулеры, а также благодушные буржуа, изредка – аристократы, и почти всегда – представители не слишком преуспевающей богемы.

      Сама госпожа Эрио летом 1833 года была обеспокоена важной проблемой, а именно: как достать деньги. Этот вопрос возникал в ее жизни далеко не впервые. Раньше, лет десять назад, она полностью зависела от своих покровителей: они нанимали ей дом, оплачивали счета. И, кроме того, менялись с быстротой картинок в калейдоскопе. Самым щедрым из такого рода любовников был старый русский князь Николя Демидов. С ним она долго жила во Флоренции. Однако пять лет назад она рассталась с блистательным русским вельможей, поднакопив денег и возвратившись вместе с дочерью во Францию.

      Иными словами, пока Гортензия была достаточно молода, ее устраивало это зависимое положение, но с возрастом легкомыслие рассеялось, и она стала чувствовать тревогу за зыбкость собственного благополучия. Она решила взять жизнь в свои руки. В Париже у нее были кое-какие связи, здесь жили и бывшие ее любовники, поэтому ее появление сразу вызвало интерес. Она наняла дом, попыталась устроить в нем что-то вроде салона, и ей это удалось. За дом она платила сама, за воспитание своей дочери в пансионе – тоже.

      Но платья и драгоценности значительно превышали ту скромную сумму, которую она получала со своего капитала. Женщина красивая, обаятельная,