Комендантский час (сборник). Эдуард Хруцкий

снаряд, перелетела комнату и ударила его в грудь. Игорь шагнул назад и упал, споткнувшись о стул.

      Он услышал крик «Беги!» и, падая, дважды выстрелил во второго, плотного.

      Резаный бросился к двери.

      Марина увидела, как упал Муравьев, как медленно сползал по стене бандит, кровь пузырилась у него на губах, и похож он стал на тряпичную куклу. Она видела Вадима, бегущего к двери, рвущего из кармана пистолет. Вот он обернулся и поднял его.

      «Все», – понял Игорь. Черная дыра ствола показалась ему огромной и устрашающе глубокой.

      Марина увидела лежащего уполномоченного. Вадима, целящегося в него из пистолета. И вдруг она вспомнила, как принесла кофе и увидела этого совсем еще мальчика, крепкого и красивого, спящим. Он спал, словно ребенок, положив голову на валик кресла, и щеки у него были розовые, словно у ребенка, только над губой чернел пушок.

      «Он еще, наверное, не бреется», – подумала она тогда. Воспоминание обожгло и погасло. Длилось всего долю секунды. Марина сделала шаг вперед. Ее ударило дважды. Боли она не почувствовала, но сила удара отбросила ее и швырнула на пол.

      Муравьев видел, как Марина начала медленно опускаться на пол. Широкова уже не было. Он вскочил и бросился к дверям. В прихожей хлопнула дверь, гулко грохнул выстрел, потом что-то упало грузно и шумно. «Неужели убили?»

      Он выскочил в узенький темный коридор и споткнулся о труп участкового.

      «Зачем же он сюда пришел? Зачем? Он же должен был ждать, когда Резаный выйдет».

      И тут он понял, что Широков ушел. Ушел именно в ту щель, которую открыл ему участковый.

Данилов

      – Ну, Муравьев, натворил ты дел. – Начальник МУРа наклонился над убитым. – Обе в область сердца. Неужели так стреляешь или случайно?

      – Случайно, товарищ начальник.

      – За скромность хвалю. Но натворил ты дел. Весь город поднял. Крик, свистки, стрельба. Нападение греков на водокачку, а не засада. Засада – это когда сидят тихо и берут тихо.

      Данилов, сидя у стола, внимательно и цепко оглядывал комнату. Он почти не слышал начальника МУРа. Только что два санитара увезли в больницу раненую Флерову.

      – Как? – спросил Иван Александрович у врача скорой помощи.

      – А как? – Врач был невыспавшийся, с красными, словно налитыми кровью глазами. – Вскрытие покажет.

      – Мрачно шутите.

      – Звоните… Только надежды мало.

      Данилов понимал, что Игорь где-то допустил ошибку. Именно она погубила участкового Козлова, Флерову, лишила следствие показаний сообщника Резаного и дала возможность уйти Широкову.

      «Дороже всего стоят наши ошибки, – думал он, – в угрозыске вообще нельзя ошибаться, иначе – кровь и смерть. Но нельзя об этом говорить мальчику. Иначе это может плохо кончиться. Он хороший парень. Ошибка. Что делать? Мы вместе ошиблись. Я и он. Мне надо было ехать сюда самому. Но ведь я не верил, что Широков придет к ней после убийства, это противоречит логике. За вещами он мог послать своего подручного. Зачем же он пришел?»

      И тут Данилов понял его. Понял не как профессионал, а как мужчина. Широков шел к женщине.