Если я буду нужен. Елена Шумара

– разные звери, оскаленные, злые. На выходе – палка, палка, огуречик. Это Игорь. В руках у него меч с граненым клинком и цветок хризантемы.

      Усмехнулась. Густо, беспросветно закрасила человечка. Получившемуся комку приделала зубы. Написала мелкими буквами: хасс.

      – Все-таки боишься. – Игорь уставился в упор на горбоносый Алинин профиль.

      Алина вспыхнула и невольно прикрыла шрам. Тут же обругала себя дурой.

      – У тебя греческий нос, – сказал он очень серьезно.

      – И что? – буркнула Алина.

      – Ничего, просто красиво.

      Ага, как же! Горбун – куда там красивее? Врет и совсем не краснеет!

      Зато маково-ярко краснеет Алина. Краснеет и думает: «Я убью тебя, если ты врешь!»

      После урока верзила Горев, почесывая стриженный затылок, спросил:

      – Варвара Сергеевна, а вы про маньяка слышали?

      – Ну почему сразу маньяк, Дима? Просто больной, несчастный человек.

      – А если этот больной и несчастный бросится на вас? Вы красивая, мало ли!

      Красивая. Алина съежилась. Никогда-никогда, даже в двадцать пять, она не будет такой легкой, праздничной, милой, как белокурая Варенька.

      – Вот-вот! – поддержала Ермакова. Ее, разумеется, тоже беспокоило, как выжить красавицам в подпорченном Хассом мире.

      – Да ну вас! – рассмеялась Варенька. – Сами себя пугаете. Сидите по вечерам дома, и ничего не случится.

      Как только Варенька вышла, Ермакова захлопала в ладоши, требуя тишины.

      – Объявляю конкурс! Кто будет провожать меня до школы и обратно? Медведь не участвует. Он хилый.

      – Да пошла ты, – фыркнул Медведь.

      Нерешительно поднял руку Ванька. Ермакова прыснула и покачала головой.

      – Ну я могу. – Верзила Горев размял свои длинные сто девяносто, схватил Женин деревянный угольник и разломал пополам. – Во я какой!

      Обломки угольника звонко стукнулись о парту.

      – Прости, блаженная.

      – Ерунда, – отмахнулась Женя, – я его совсем не любила.

      – Ладно, сегодня Горев, – решила Ермакова, – а там посмотрим.

      Солнце спряталось, и в классе сразу посерело. Оттенки зеленого пропали, смешавшись в общую кашу. Пахнуло прелой землей. Доска, испещренная бледными шрамами, запылилась и зашершавилась.

      Шрамами… Алина снова прикрыла бровь. «Ты упала с велосипеда», – говорила ей мама. Но никаких велосипедов Алина не помнила. Разве что тот, Юркин дряхлый «Школьник», на котором они летели вдвоем и кричали от страха и глупого счастья. Вот только об этом велосипеде мама ничего не знала.

      Игорь повернулся к Алине:

      – А моя леди нуждается в провожатых?

      – Леди вообще не нуждается, – отрезала Алина и мысленно отвесила себе пару оплеух.

      – Но почему? – растерялся он.

      Алина не ответила.

      Голубые глаза… ясные, льдистые. Бывший гость Снежной Королевы. Вернулся домой, но не оттаял. Да только Алина – не Герда. И пусть этот Кай спасает себя сам.

      – Не