Правда или борода. Пенни Рид

небо и в самом деле фиолетовое. Вот сейчас оно темно-синее, почти черное. Нельзя сказать, что небо всегда голубое, это будет неверно.

      – Видишь, видишь? Вот я о чем. Не представляю, как бы мы поладили. Мы с тобой умеем только спорить.

      – Ты так говоришь, будто это плохо!

      – А разве нет?

      – Джессика, – прошептал Дуэйн, – спорить с тобой – одно из моих любимейших занятий.

      Сердце у меня бешено стучало, а дыхание остановилось, и причиной тому стали не столько его слова, сколько то, как Дуэйн их произнес – мягко и искренне. Я энергично заморгала, чтобы не растаять там же и прямо на нем (как можно таять, если с трех сторон меня окружает ледяная вода, оставалось загадкой, но что с меня взять).

      Я кашлянула и собрала волю в кулак.

      – Одним из твоих излюбленных занятий было меня разыгрывать, и нечего переписывать прошлое!

      И снова я щекой ощутила, как он улыбается:

      – Ты тоже хорошо меня разводила, не отрицай.

      Я спохватилась, что слишком широко ухмыляюсь, вспоминая былые подвиги.

      – А ты всякий раз велся! Помнишь, как я подменила кусок клубничного торта на губку, а ты откусил?

      – А помнишь, как ты заставила меня поверить, будто глотаешь мух?

      Я хихикнула.

      – О, а я и забыла! Это был изюм. У тебя был такой вид – я думала, тебя там же и вывернет.

      Некоторое время мы молчали, бродя в воспоминаниях. Мне пришло в голову, что Дуэйн, пожалуй, не пытается переписать историю. Он хочет, чтобы я посмотрела на нее под другим углом.

      Я сказала, не подумав:

      – Мне очень нравилось, как ты злился и обещал мне отомстить.

      – Ага. И всегда сдерживал обещания.

      – О да!

      Мы снова замолчали. Тишину нарушал только тихий плеск воды о берег. Но тут руки Дуэйна скользнули вниз, задев мои бедра, и я мгновенно очнулась.

      Я тряхнула головой, чуть наклонилась вперед, осторожно кашлянула и спросила:

      – Если все начать заново, зачем тебе со мной дружить? Ты же назвал меня нахалкой!

      Дуэйн кивнул и снова положил руки так, чтобы это уже напоминало объятья.

      – Назвал, потому что ты так себя вела.

      Я раздраженно фыркнула.

      – Врала-то не я! У меня было полное право рассердиться. Не знаю… – Я сглотнула, обдумывая следующие слова. – Не знаю, готова ли я тебя простить.

      – А я и не прошу прощенья. Я ни о чем не жалею.

      – Не жалеешь? – Это вышло громко и визгливо. Несмотря на ледяную воду, у меня подскочило давление.

      – Не-а. О том, что мы целовались, – нисколько.

      Я снова засмеялась – теперь раздраженно.

      – То есть тебе не стыдно, что ты обманом внушил мне, будто ты – Бо?

      Дуэйн пожал плечами, уткнувшись носом мне в шею и согревая меня дыханием. Мозг требовал призвать его к порядку, но тело орало: «К чертям гордость, я замерзаю!»

      Наконец Дуэйн сказал:

      – Я ни разу не сказал, что я Бо. А ты не спрашивала.

      Я открыла рот, откуда вырвался слабый недоверчивый