Армия. Павел Николаевич Сочнев

бонус – то время, которое мы здесь просуществовали до присяги, тоже пойдёт в зачёт срока службы. Спасибо. А плечо до сих пор иногда ноет. Правое – нет, а левое – да. Особенно перед непогодой.

      А потом – прощание с ребятами. Кто-то попадёт в роту управления и будет ждать там. Из них сделают планшетистов, телефонистов, телеграфистов ну и ещё кого ни будь, для нужд Советской армии. Часть из них отправят на точки. А с теми, кого судьба закинет в роту обслуживания дорожки сильно разойдутся. У них будут свои, непонятные нам заботы.

      На следующий день, казарма «карантина» значительно опустела. И «карантин» стал учебным взводом. Всего он продолжался две недели. Как быстро летит время.

      Учебный взвод

      Новобранце в армии всегда чему ни будь учат. Например, армейской дисциплине, правилам, уставам, стрелять… За два года далеко не безупречной службы мне довелось стрелять два раза. Из автомата. По три патрона. Ни одна из шести, выпущенных мной пуль, в мою мишень не попала. Зато они (пули) взвивали красивые снежные фонтанчики из лежащих перед мишенью сугробов. Так что можно сказать, что стрелять меня научили, а попадать – нет. Но в радиотехнических войсках радиотелеграфистам, планшетистам, телефонистам и простым телеграфистам это умение было совсем ни к чему.

      В Советской Армии были специальные учебные подразделения. В больших и специальных «учебках» учили разным военным премудростям, специальности, стрелять и быть сержантами. А в мелких взводах, типа нашего, всему тому же, но без стрельбы и возможности стать сержантом. Курсы в формате «взлёт/посадка», а остальное – уже по ходу службы. Я был вот в таком взводе.

      К обучению премудростям солдатской жизни (уставы, шагистика, обращения к начальству, хоровое приветствие, дежурство в наряде, ежеутренняя общая физподготовка и т.д.) добавились обучение морзянке (слушать, записывать, передавать ключом типа «коромысло»), чистка плаца от снега и льда, чистка картошки (раз в три дня), редкие, спонтанные хозработы, которые могли поручаться как поощрение или назначаться в качестве наказания. Поощряли реже. Наибольшее количество времени и усилий отдавалось морзянке. Мы дружно то старательно пели, долбя ключом, то старательно записывали, то что долбит сержант.

      Однажды в казарму забежал одногодка, который уже почти освоился в роте обслуживания, я тогда был дневальным. Не удержавшись на натёртом до зеркального блеска полу, он растянулся во весь рост. Подивился зеркальности пола. А услышав одновременный стук двадцати ключей, который был похож на кваканье, и хоровое пение (курсанты не орали, они старательно пытались петь хором) типа «Щааа – ваам – не – щааа» или «Само-лёёё-ти-ки». Тут же вынес вердикт: «Так и с ума сойти недолго». Вздохнул, набрал ведро воды, за которой зашёл, и, немного скособочившись, ушёл дальше переносить тяготы и лишения.

      Пытаясь организовать мотивацию обучения, сержант, два раза в неделю, проводил контрольные. Он стучал ключом, мы – записывали. По результатам контрольной