Пока вода не станет прозрачной. Татьяна Бурдакова

сказать, что мы торопимся, и не продолжать эту бессмысленную беседу в издевательском тоне… Но Антон не дал мне ответить – он уже переключился на расспросы о том, где нам с Надей посчастливилось учиться. Оказалось, что у всех нас одна alma mater: они с Ромычем учатся на механико-математическом, в легендарной сталинской высотке – главном здании университета, видном за десятки километров от Воробьёвых гор. «Вот это да, математики!.. – Пронеслось у меня в голове. – Люди с другой планеты, не иначе». Я всегда смотрела как на небожителей на тех, кто силён в точных науках, а уж изучать их в стенах Московского университета – это представлялось мне чем-то совершенно неземным. Антон тем временем продолжал:

      – Ну, рассказывайте, что у вас в жизни интересного, что вдохновляет?

      – Музыка, – ответила я, пристально глядя на него и одновременно удивляясь тому, что, несмотря на несуразный вид и странноватые манеры, мне почему-то приятно с ним разговаривать, – хотя увлечением музыкой, наверное, сложно кого-то удивить. Сегодня как раз идём на концерт «Аквариума»… Ой! – Я кинула взгляд на электронные часы, горящие красным на ротонде станции метро, – мы же опаздываем, нам через десять минут на «Пушкинской» быть нужно!

      Часы действительно показывали без четверти семь. Будь проклята наша пагубная страсть к чревоугодию…

      – Да, ребят, вы нас простите, нам пора, – улыбнулась Надя, на которую ребята, судя по всему, не произвели никакого впечатления. – Мы пойдём, может, ещё когда-нибудь увидимся.

      – А я Шевчука люблю очень, – задумчиво произнёс вдруг Антон, глядя куда-то мимо нас. – Особенно мне у него «Метель» нравится: «Играй, как можешь, сыграй…» – Негромко запел он.

      – «…Закрой глаза и вернись…» – мгновенно подхватила я. – Я под неё засыпать люблю. Когда ветер за окном и провода качаются… И снег. – Я посмотрела на Надю. – Нам, наверное, действительно давно пора.

      – В таком случае, стоит, я думаю, обменяться телефонами? – краснея, предложил Рома, который до этого почти всё время молчал, явно уступая другу в красноречии, но всё-таки не оставлял попыток познакомиться. – Тох, предлагаю разделиться: я беру телефон у этой девушки, – он кивнул в мою сторону, – а ты тогда…

      – Нет, Ромыч, – Антон властным жестом оттёр товарища в сторону, вынимая откуда-то из складок плаща бывалый блокнот и ручку, – у этой девушки телефон беру я. – Так… Ну, что ж, Октябрина, позвольте ваш номер, – спросил он, подняв на меня сияющие глаза. – Или тебя всё-таки по-другому зовут?

      – Ну, вообще-то и правда по-другому, – сжалилась я, с неудовольствием и какой-то непонятной, щемящей жалостью глядя на его плащ, залатанный в некоторых местах канцелярским скотчем, под которым угадывались следы будто бы от кошачьих когтей. – Так и быть: Вера…

      Я торопливо назвала десять цифр своего мобильного, все четверо отвесили друг другу дежурное «приятно познакомиться», – и мы с Надей, которая всю последующую дорогу отчитывала меня за непозволительное, вредное в отношениях с мужчинами сюсюканье,