Последняя. Ирина Кассета

же могла получить, – я не верила им. – Мы принесли тебе одежду, – мужчина протянул рубаху и штаны. – Для всего отряда ты – парень, – сказал он тише. – Поэтому тихонько переоденься здесь и подходи к нам, – я смотрела на них все также удивленно и испуганно, но одежду приняла и, когда рыцарь отошел, переоделась под одеялом.

      Спрыгнув с телеги, я босиком пошла к костру, где сидели мужчины. Остальная часть лагеря была чуть поодаль.

      – Игнат, ты чего ей обувь-то не дал? – спросил темноволосый рыцарь. Седой ударил себя по голове.

      – Забыл, утром у парней попрошу, все равно ведь из дома всякую дрянь везут. Ты садись, – он указал на место рядом с собой, но я села дальше. – Боишься, – понял он. – И правильно, никому доверять нельзя, – я кивнула и, обняв колени, уставилась в костер. Мужчины долго молчали.

      – Мы тут решили, что тебе мальчиком лучше тут быть. У нас, конечно, это не в чести – девушек обижать, да кто же этих молодых знает. Такой соблазн вдали от дома, для них слаще сладостей столичных, – после этих слов я сжалась сильнее. – Нас не бойся, а к другим лучше не ходи, – кивнула. – Нам ехать до Пустыни Ий, там у нас армия стоит, от пустынников отбиваемся. До туда поедешь с нами, а там, может, поймаем тебе караван торговый, – мужчина кинул ветку, что держал в руке, в костер.

      – Звать-то тебя как? – спросил Игнат. Я пожала плечами, горло все еще болело, и говорить не хотелось. – Надо имя дать, – задумался он. – Будешь Дан. Коротко, и запомнить легко, – я кивнула. А у самой в голове был ворох мыслей. Что к рыцарям попала – хорошо, еще лучше, что выжила. Гордость Шалана, серебряные воины точно смогут противостоять одному взбесившемуся оборотню, значит, пока я здесь, мне ничего не угрожает. Со стороны волков, по крайней мере. Мою задумчивость мужчины восприняли за другую монету.

      – Снасильничали? – прошептал темнобородый. Игнат пожал плечами, а потом кивнул. Я же этот разговор пропустила мимо ушей.

      ***

      Дорога стала моим домом, а лес и птицы – моими соседями. После бессонной ночи Петро, темноволосый рыцарь, привел мне небольшую лошадку. Мол, теперь поезжай так. Седлать лошадь я не умела, поэтому Игнат показал, как это делать правильно. В мужском седле ехать было сложнее, да к тому же мне никто не старался помочь, как оборотни. При мысли о них я поежилась.

      До пустыни оставались считанные часы. Вид вокруг менялся: по правую руку еще был лиственный лес, а по левую уже простирались пески.

      – Раньше тут везде лес был, – сказал Петро. – Пустыня все живое жрет, от этого и люди в ней – пожиратели. Все им мало, только жертв да навар подавай. Хотели бы – давно бы свою страну на процветание вывели.

      – Нам хоть есть, где кости размять, – улыбнулся Игнат. – Все одно, их не изменить, так чего болтать.

      Мы въезжали в лагерь. Нас пропустили через заграждения. В лесу стояли большие белые шатры, Игнат сказал, что это казармы. Чувствовалась некая строгость и правильность форм и построения, даже костры стояли строго перед палатками, выстраиваясь в одну сплошную линию.