Иван Грозный. Конец крымской орды. Александр Тамоников

уразумел.

      – Ступай.

      Мужик ушел балкой.

      – Пойдем наверх, – сказал Гранов Талому.

      Они поднялись к Агранову, и старший ертаула спросил:

      – Что тут, Борис?

      – Да то же самое, что и было. Загон, пленники, охрана. Недавно баб и девок десятка полтора татары привели из деревни.

      – С чего бы это? Странно, но хорошо. В охране полонян тот же десяток?

      – Да. А вот дальше ничего не разобрать. Придется заходить с речной стороны.

      – Не придется. Мужик рассказал все, что нужно.

      – И что мы теперь делаем?

      – Отходим к стану.

      – Кто за наблюдателя останется?

      – Мужик из деревни.

      – Ты так надеешься на него?

      – А что? Он такой же русский, православный, как и мы. Не стал оставаться в лесу, сюда пришел, хотел загубить хоть одного татарина. Ему можно доверять.

      – Ну не знаю.

      – Я знаю, Борис. Еще Горбушу тут оставим.

      – Это другое дело.

      – Отползаем.

      Ратники спустились в балку.

      К ним подошел Волин и сказал:

      – Исполнил наказ. Сын в кустах, чуть ниже по течению. Как о Москве услышал, едва не заплакал, а когда я сказал о дружине, обрадовался, просил взять с собой. Пришлось отказать.

      – Это правильно, – заявил Гранов. – Дело к тебе, Ипат, есть, очень важное.

      – Слушаю.

      – Нам надо уйти. Вернемся мы сюда всем отрядом. Ты посмотришь за деревней и особо за загоном?

      – Зря спрашиваешь. Сделаю все, что надо. Можешь положиться на меня.

      – Смотри, чтобы татары тебя не заметили.

      – Не заметят. Только обещай, ратник, что возьмете меня рубить татар в деревне. Я пригожусь. Деревню-то как свои пять пальцев знаю, да и исполнить должен то, что обещал самому себе и всему деревенскому народу, – прибить до смерти хоть одного чужака.

      – Это решит воевода.

      – Попросишь его за меня?

      Опричник, может, впервые за последние дни улыбнулся.

      – Ладно, попрошу, – сказал он.

      – Благодарствую.

      – Не на чем. Да и рано пока благодарить. Я не могу знать, что решит воевода, а он у нас строгий, боярин. А в помощниках у него княжич.

      – Это чего?.. Неужто такие вельможи воюют вместе с дружиной?

      – Они нами и начальствуют.

      – А я думал, бояре, как наш Борис Борисович Сухин, в теремах на Москве живут и простого люда до себя не подпускают. Важничают. А оно, оказывается, бывает и по-другому. А что, боярин и княжич тоже опричники?

      – Нет.

      – Это как можно? Земские опричниками начальствуют?

      – Можно, Ипат. Боярин с княжичем не простые вельможи, а ближние к государю люди.

      – Да что ты?

      – Слово даю.

      – Чудеса. Так скажи им, что Ипат Волин сторожит ворога, глядит за полонянами и желает биться с татарами до смерти.

      – Скажу. Да и ты с ними поговорить сможешь, они простым людом не брезгуют. В походе повсюду впереди. И в сече бьются вместе с ратниками.

      – Ты меня еще больше удивил.

      – Вот