Непримиримые 4. Александра Сергеевна Ермакова

назревающий конфликт в узком кругу, несмотря на аншлаг в зале и на танцполе. Лишь несколько зевак сидят на хокерах у барной стойки, равнодушно потягивая свои напитки, да пара охранников по обе стороны от нас – чтобы усмирить, если ругань в драку перерастёт.

      Правда, есть у меня предположение, что они не разнимать парней будут, а защищать Шувалова. Под каким бы ни была градусом, фразы «Мне он дорог…», «Не впускать!..» и второй этаж для вип-клиентов – логической цепочкой наводят на мысль, что Родион близко знает хозяина клуба, если не он сам хозяин.

      – Да неужели? – змеит губы Грен. – Дарья в курсе, что у тебя сегодня другая?

      – А вот это не твоего ума дело. Советую образумиться и не мешать веселиться другим!

      Приставучий заметно мрачнеет, но на лице дерзкий вызов.

      – А чем это я тебе мешаю?

      – Вести себя не умеешь! Ещё раз будешь замечен в приставаниях или других ссорах, в этот клуб тебе будет закрыт вход навсегда.

      – Босс тоже так думает? – огрызается Грен с наездом.

      – Сомневаешься? – парирует Шувалов.

      Ничего не понимаю из их перебранки, и дико желаю быть подальше от разборки, но пить хочу – жуть как. Припадаю к трубочке, с наслаждением потягивая обжигающий напиток, и в этот момент Шумахер холодно на меня уставляется:

      – Ир, ты оглохла? – я бы назвала этот тон «недовольно господским».

      Родион зол. Очень.

      – М? – отрываюсь от трубочки и нервно сглатываю.

      Шувалов меня разворачивает, как безмозглую куклу, и увесистым шлепком по заду отправляет к лестнице:

      – Я сказал, наверх!

      В лёгком шоке иду, куда послали… Автоматически переставляю ноги, а в голове долбится: «Почему он мной командует? Нет, понятно, решил защитить. Благородство изобразить, но поцелуй… шлепок… Это разве нормально?»

      Сама не замечаю, как оказываюсь на втором этаже. Самое интересное – меня спокойно пропускают и даже ничего не спрашивают.

      Продолжаю потягивать коктейль, но не зная, куда себя деть, подпираю перила, смотря вниз.

      Ого! Какой вид. Шикарно… По ощущениям эффект, конечно, не такой, какой охватил при созерцании Шанхая в обзорное окно элитного офиса небоскрёба в самом престижном районе города, но для популярного клуба Питера – круто!

      Мерцающая подсветка танцпола прерывистыми бликами выделяет из толпы разных людей, извивающихся под музыку. Столики и мягкие кресла окутывают интимным светом отдельные лампы; «чил-аут», отделённый от зала перегородками; хорошо просматривается с моей высоты бар и стойка, возле которых продолжают выяснять отношения Шумахер и Грен.

      Народу возле них прибавляется, и это не может не радовать. Видимо, разногласия потихоньку сходят на нет, что подтверждает скупое пожатие рук и прощание-обнимание без лишнего дружелюбия, скорее обоюдное согласие на перемирие.

      Перевожу взгляд на столики, где тусят одногруппники, и не сдерживаю улыбки. Ребята меня замечают и начинают клоунаду разводить. Кто-то в стиле мимов молит провести наверх,