Пароль «Аврора». Мила Бачурова

сказалось как на твоей речи, так и на поведении в целом. Кроме того, Сергей Евгеньевич устал. По-моему, давно пора избавить его от дискуссий.

      Сергей Евгеньевич попытался улыбнуться.

      – Не спеши хоронить! Пока еще держусь. – Но выглядел действительно неважно. На лбу проступила испарина, дышал старик тяжело, то и дело прикладываясь к кислородной маске. Было заметно, что спор его и впрямь утомил и расстроил. – Кирюша, в самом деле… Мы столько лет занимаемся вакциной. Бросать исследования сейчас, когда у нас наконец-то есть все необходимые вещества, по меньшей мере, неразумно. Во-первых. А во-вторых, твое поведение и впрямь оставляет желать лучшего. Будь добр, извинись.

      Так заканчивался каждый спор – обвинением Кирилла в перенятых у адаптов отвратительных манерах и появившейся ужасной привычке не слушать старших. Войдя сюда с твердым намерением объявить Сергею Евгеньевичу и Вадиму о том, что собирается продолжать эксперимент, невольно начатый Ларой, сейчас Кирилл понял, что ничего не скажет.

      Слишком постарел за те полгода, что он отсутствовал, Сергей Евгеньевич. И слишком уверился за это время в своей непогрешимости Вадим.

      Кирилла не будут слушать. То есть, не оборвут беседу по-адаптски, с четким указанием адреса, по которому следует отправиться, а вежливо покивают и снисходительно поулыбаются. Но результат будет тем же. Наставники снова заведут старую пластинку: мы занимаемся вакциной уже пятнадцать лет.

      Тот Сергей Евгеньевич, каким он был до ухода Кирилла из Бункера, возможно, прислушался бы и Вадима заставил прислушаться. А лежащий на кровати усталый, чуть живой старик этого сделать попросту не сможет. Слишком мало у него осталось сил, и слишком неблагодарное занятие – спорить с Вадимом. Если продолжать сейчас настаивать на своей правоте, Сергей Евгеньевич расстроится еще больше. И неизвестно, как это самое «еще больше» старику аукнется…

      Нет. Так нельзя. В конце концов, если он прав, рано или поздно правота станет очевидной. Очевидной настолько, что возразить уже никто не сможет! А если нет, беспокоить Сергея Евгеньевича тем более незачем. И Кирилл промолчал.

      ***

      С друзьями детства отношения тоже не складывались.

      Не успел Кирилл вернуться в комнату, которую с младенчества делил с Олегом, и расположиться за столом, как друг решил над ним «пошутить». Раньше такое частенько практиковал – подбегал к занятому чем-нибудь увлекательным Кириллу, откатывал от стола любимое кресло на колесиках и принимался крутить, с отвратительным хохотом слушая, как истязаемый пискляво просит «отстать». Соскочить с кресла и справиться с толстяком в прежней жизни Кириллу не удавалось, Олег был намного тяжелее и, казалось, гораздо сильнее.

      В этот раз Олег попытался проделать прежний фокус – Кирилл почувствовал, как кресло откатывается от стола. Стало смешно.

      Он спрыгнул с сиденья. Посмотрел в удивленные глаза Олега и, решив закрепить воспитательный эффект, аккуратно, чтобы не сильно ударился, уронил приятеля подсечкой на пол.

      Глаза у Олега расширились