Пароль «Аврора». Мила Бачурова

расхотелось. Григорий, подумав, извлек из глубины шкафчика припрятанный там стакан. Плеснул на дно спирта – возвращаться к себе за самогоном было лень – неловко слез со стула. Разбавил спирт остывшей чайной заваркой. Отхлебнул. Со стаканом в руке прошел в лабораторию.

      Привлеченные загоревшимся светом, в клетке завозились подопытные мыши. Живы, заразы!.. А ведь он их вчера, уколов вакциной, почти полночи облучал.

      Григорий насыпал мышам корма. Наблюдая, как едят, и прихлебывая из стакана, качал головой.

      Вадим, конечно, может говорить о несостоятельности теории Кирилла сколько угодно. А подопытные мыши, по настоянию последнего, уже которые сутки живут под облучением, воспроизводящим нынешнее солнечное, и прекрасно себя чувствуют.

      Возможно, потому что рассуждать не умеют. Неграмотные…

      Бункер. 15 дней после возвращения. Кирилл

      К удивлению Кирилла, в этот раз телегу с продуктами сопровождал единственный парень, хотя обычно от Германа приходили двое.

      – О! – как хорошего знакомого, приветствовал его рослый, плечистый возчик. – Здорово, бункерный. Ты в натуре, что ли, очухался?

      – Как видишь. – Кирилл с недоумением – он готов был поклясться, что никогда прежде этого парня не встречал, – протянул адапту руку.

      – Меня Шелдоном звать, – сообщил тот. – Это я тебя от люка в больничку тащил.

      Вот оно что.

      – Сталкер с Ларой у вас? – быстро спросил Кирилл.

      – Ага. Давно уж приволоклись.

      – Как они?

      – Да нормально, чё им будет… – Шелдон оглянулся на телегу. – Слышь, мне потрещать-то – не вопрос, да разгружаться надо. Ты потом заходи, окей?

      – Давай, помогу, – предложил Кирилл. – Вдвоем быстрее управимся.

      – А можно тебе? Не навешают, что со мной трешься?

      – Не навешают.

      На самом деле, Кирилл немного опасался, что повариха Валентина Семеновна поднимет панику и его прогонит, чтобы не дай бог не перетрудился. Но получилось все как нельзя лучше – пожилая подслеповатая женщина, из странного кокетства редко пользующаяся очками, «малыша» попросту не узнала.

      – Новенький, что ли? – без интереса скользнув взглядом по темнолицей фигуре в майке и камуфляжных штанах, спросила она.

      Отправляясь в лабораторию, Кирилл, чтобы не расстраивать Любовь Леонидовну, надевал рубашку и джинсы – хорошо, что хотя бы от безрукавки отмахаться удалось – помня, что воспитательница потратила не один час, подыскивая ему новую одежду. Старая стала неприлично мала, рубашка, при попытке втиснуть в нее плечи, опасно затрещала, а издеваться над джинсами Кирилл и пробовать не стал. Но, вернувшись в комнату, с удовольствием облачался в привычную адаптскую униформу. Простреленную футболку и драный комбез утилизировали, а штаны и головную повязку Кирилл нашел у себя в рюкзаке, постиранными и сложенными. Под вещами лежали кобура с пистолетом и ножны с клинком – тщательно, с любовью вычищенные. Ни записки, ни словесного привета адапты Кириллу не оставили.