Пароль «Аврора». Мила Бачурова

Кожа темная, но светлее, чем у адаптов. И волосы длиннее, чем у них, не белые, а странно пегие. Разве что морщин на лице у Германа прибавилось.

      – А раз знаком, так нечего «выкать». – Герман достал сигареты.

      В спарринге Кирилл отвлекся, во время боя ни о чем другом думать нельзя, а сейчас немедленно вырвалось:

      – Герман, что с ребятами?! Джек, Олеся, Гарри? Вы нашли их?

      – Нашли. Живы.

      Кирилл просиял.

      – Уф-ф! Вы… то есть, ты не представляешь, как я переживал! Кого ни спроси, никто ничего не знает. Я догадывался, что ты на выручку пошел, но пока с Шелдоном не познакомился, ничего не знал. Как они?

      – Нормально, – сказал Герман.

      И Кирилл с облегчением улыбнулся. Собственно, а что еще ожидал услышать? Понятно, у кого Рэд перенял свое суровое немногословие. Главное ведь сказано. Ребята живы. Живы!.. И вот этот, охвативший его сейчас восторг – наверное, и есть то, что принято называть неуловимым словом «счастье». Кирилл физически чувствовал, как отпускает его напряжение последних ночей. Германа он с удовольствием расцеловал бы, если бы не сомневался, что порыв правильно поймут.

      – Але! – Герман потеребил Кирилла за рукав. – Ты чего застыл? Слышь меня?

      – Слышу.

      – Я спрашиваю, пойдешь со мной? К нашим?

      Казавшаяся несбыточной мечта сбылась так просто и буднично, что Кирилл поначалу опешил.

      Пойти с Германом «к нашим»?!.. Обрести возможность спокойно продолжать эксперимент?!.. Снова увидеть Рэда, Джека, Олесю… Лару. О которой все эти ночи не позволяет себе даже вспоминать, чтобы не расклеиться окончательно?

      – К вам? – пробормотал Кирилл, – в Дом? А можно?

      – Можно – Машку за ляжку, – сообщил Герман, – и козу на возу.

      Ух, до чего же он на Рэда похож!.. И на Джека. И даже на Лару… То есть, ерунда, конечно, это ребята – на него.

      – У Евгеньича спрашивай, что тебе можно, а чего нельзя. Мне-то – не вопрос, хоть сейчас заберу.

      Кирилл покраснел от удовольствия.

      – Пойдемте… Пойдем к Вадиму Александровичу? Я у него спрошу, надеюсь, что отпустит.

      – А чё к нему? – нахмурился Герман. – Чё не к Евгеньичу?

      – Сергей Евгеньевич… неважно себя чувствует.

      – Ну, окей. К Ваде, так к Ваде.

      «Может, оно и к лучшему, – идя за бункерным – пацан едва не приплясывал на ходу – хмуро думал Герман, – что к Ваде».

      Вадя – придурок, напыщенный козел. А старика Евгеньича Герман любил. И то, что собирался сделать, было, по отношению к нему, и к этому вот, прямо засветившемуся от счастья мальчишке, полным скотством.

      Владимир. Ранее. 10 дней после возвращения. Герман

      Толян встретил Германа с бойцами на дороге.

      – Здорово, командир! Давненько не видались. – Они и в самом деле лицом к лицу не встречались уже несколько лет. – Постарел, смотрю…

      – Так, небось, не баба, чтобы молодиться, – парировал Герман. Взъерошил рукой волосы. Здороваться с диктатором не стал. – Плешью не сверкаю, и то ладно.

      Толян скрипнул зубами и тон мгновенно сменил.

      – У меня здесь