Рожденная второй. Эми Бартол

и урагана эмоций.

      Хоторн пожимает плечами, откидывается на спинку кресла, вытягивает ремень безопасности и пристегивается.

      – Меньше двадцати минут.

      Киваю и отвожу взгляд. Дюну мне больше не видно: трап с хлопком закрывается, замуровывая нас внутри, звук эхом разносится по кораблю. Воздухолет набирает высоту, салон освещает приглушенный свет. Под моими ногами прозрачный отсек. В него видна панорама разрушений: несколько рухнувших зданий; целые кварталы, охваченные огнем; на выжженной земле, словно скелеты неведомых чудовищ, лежат транспортные корабли.

      До сих пор война наш доминион напрямую не затрагивала. Под удар обычно попадали города в Уделах Звезд, Атомов и Солнца. Города, которые подозревали в предоставлении убежища или сочувствии повстанцам Врат Зари. Мать, должно быть, вне себя от гнева – она единственный Верховный Меч, впервые за несколько веков не сумевший защитить своих людей – своих перворожденных. Остальные ее не волнуют.

      Слезы туманят мой взгляд. Хоторн внимательно смотрит на меня, и я понимаю, что вся дрожу, – сказываются последствия травмы. Он расстегивает ремень безопасности и пересаживается на кресло рядом со мной. Из кармашка бронекомбинезона достает квадратный сверток, разламывает его двумя руками и трясет, а потом вкладывает теплым мне в ладонь.

      – Держи, – говорит он, второй моей рукой зажимая пакет, согревая мои пальцы.

      Достает из аптечки марлевую повязку и смачивает водой из распылителя, а потом прижимает ткань к моему лицу.

      Я шарахаюсь в сторону.

      – Что ты творишь?

      – Пытаюсь тебя отмыть. Ты кошмарно выглядишь.

      Отмахиваюсь от его рук:

      – Кого это вообще волнует?

      Он берет генератор питания, снимает с него хромированную крышку и держит передо мной как зеркало. Я похожа на плачущего призрака. Кожа покрыта серой пылью с дорожками от слез.

      – Я не плачу. Просто грязь в глаза попала, – вру я.

      – Верю. – Хоторн тоже врет.

      Он убирает крышку и снова прижимает мокрую марлю к моему лицу. На сей раз я не отбиваюсь, и красавчик осторожно стирает с моих щек сажу.

      – Прости за нос, – бормочу я.

      Хоторн только плечами пожимает.

      – Бывало и хуже. Не раз его ломал.

      – А так и не скажешь… – Тревожно прикусываю нижнюю губу, а Хоторн мне подмигивает.

      Мое сердце трепещет, лицо вспыхивает.

      – Каждый раз, как он ломается, я его вправляю. Гилад меня за это дразнит. Говорит, пустая трата «заслуг», все равно опять кривой будет. Может быть, он сам мне это и устроит.

      – Что за «заслуги»?

      – Премиальные очки. Их начисляют, если ты выполняешь что-то лучше или быстрее других. Или делаешь то, что больше никто не может.

      – А еще какими способами их получить?

      – Стучать. Сообщать о нарушениях правил. Впрочем, я бы не советовал. Перевертыши в большинстве подразделений надолго не задерживаются.

      – Хочешь сказать, их убивают?

      – С