Сейчас самое время. Дженни Даунхэм

она.

      – А я разве говорила, что хочу в Диснейленд?

      – Мне так казалось.

      – Ты ошибалась.

      – Я думаю, твой папа ждёт, что ты попросишь пони, а не парня.

      Как здорово слышать наш смех. Смеяться больно, но мне всё равно нравится. Обожаю хохотать над чем-то с Зои, потому что знаю: мы представляем себе одни и те же дурацкие картинки. Стоит ей сказать: «Тогда уж скорее подошла бы племенная ферма», как мы обе заходимся в истерике от смеха.

      – Ты плачешь? – спрашивает Зои.

      Не знаю. Наверно. Я всхлипываю, как женщины в телевизоре, у которых погибла вся семья. Я подвываю, как зверь, отгрызающий себе лапу. Всё наваливается как-то сразу: как будто пальцы мои – лишь кости, а кожа почти прозрачна. Я чувствую, как в левом лёгком размножаются клетки, наваливаются одна на другую, словно пепел, медленно заполняющий сосуд. Скоро я не смогу дышать.

      – Бояться естественно, – говорит Зои.

      – Нет.

      – А вот и да. Что бы ты ни чувствовала, так и должно быть.

      – Представь, что ты постоянно живёшь в страхе.

      – Запросто.

      Но куда ей! Откуда ей знать, как это, если у неё впереди целая жизнь? Я снова прячусь под шапкой, всего на секунду, потому что мне будет не хватать дыхания. И болтовни. И рыб. Люблю рыб. Мне нравится, как они открывают и закрывают рот.

      Туда, куда мне предстоит отправиться, ничего с собой не возьмёшь.

      Зои следит, как я вытираю глаза краешком одеяла.

      – Помоги мне, – прошу я.

      Она озадаченно глядит на меня:

      – В чём?

      – Они пока на бумажках. Я перепишу их набело, и ты меня заставишь это сделать.

      – Заставлю сделать что? То, что ты написала на стене?

      – И не только, но сначала – парень. Зои, ты тысячу раз занималась сексом, а я даже ни с кем не целовалась.

      Зои задумалась над моими словами. Я вижу, что они запали ей глубоко в душу.

      – Не то чтобы тысячу, – наконец произносит она.

      – Ну пожалуйста, Зои. Даже если я буду тебя просить, даже если я тебя чем-то обижу, ты меня заставляй. У меня целый список желаний.

      Наконец она соглашается, и это выходит у неё так непринуждённо, словно я попросила почаще меня навещать.

      – Правда?

      – Ну я же обещала, разве нет?

      Интересно, понимает ли она, во что ввязалась?

      Я сажусь на кровати и смотрю, как Зои роется в моём шкафу. Наверно, она что-то задумала. И это мне в ней нравится. Но лучше бы ей поторопиться, потому что я начинаю думать о всякой всячине. О морковке. О воздухе. Утках. Грушевых деревьях. Бархате и шёлке. Озёрах. Мне будет не хватать льда. И дивана. И гостиной. И Кэловых фокусов. И всего белого – молока, снега, лебедей.

      Зои выудила из шкафа платье с запахом, которое папа купил мне месяц назад. Я даже ценник ещё не срезала.

      – Я надену это платье, – сообщает Зои. – А ты моё. – Она расстёгивает пуговицы.

      – Мы куда-то пойдём?

      – Тесс, сейчас субботний вечер. Слышала о таком?

      Ну конечно. Разумеется, слышала.

      Я не вставала несколько часов. Теперь я испытываю странную лёгкость и пустоту. Зои в нижнем белье помогает