Как говорить, чтобы дети слушали, и как слушать, чтобы дети говорили. Элейн Мазлиш

вернулась с семинара и застала своего трехлетнего сына бьющимся на полу в истерике. Мой муж стоял рядом и смотрел на это с отвращением. Он сказал:

      – Ладно, специалист по детям, посмотрим, сможешь ли ты справиться с этим.

      Я почувствовала, что не должна ударить в грязь лицом.

      Я посмотрела на Джошуа, который все еще сучил ногами и вопил, затем взяла карандаш и блокнот, лежащие у телефона. Я встала рядом с ним на колени, протянула ему карандаш и блокнот и сказала:

      – Покажи мне здесь, как ты злишься. Нарисуй картинку того, что ты чувствуешь.

      Джошуа немедленно вскочил на ноги и начал рисовать злобные круги. Затем он показал это мне и произнес:

      – Вот как я злюсь!

      – Ты действительно злишься! – ответила я и вырвала еще один кусок бумаги из блокнота. – Покажи еще, – попросила я.

      Он яростно черкал, и тогда я снова заметила:

      – Сынок, ты так рассержен!

      Мы проделали все то же самое еще раз. Когда я протянула ему четвертый листок, он уже явно был спокойнее. Он долго смотрел на него, а потом сказал:

      – Теперь я покажу мои счастливые чувства.

      Он нарисовал кружок с двумя глазами и улыбающийся рот. Это было просто невероятно. За две минуты он от истерики перешел к улыбке просто потому, что я позволила ему показать мне, как сильно он злится. Позже муж сказал мне:

      – Продолжай ходить в эту группу».

      На следующем собрании группы другая мама рассказала нам о своем опыте использования этого навыка.

      «Когда я услышала о Джошуа на прошлой неделе, моей первой мыслью было: «Как бы я хотела использовать такой подход к Тодду». Тодду тоже три, но у него церебральный паралич. Все, что естественно для других детей, для него очень значительно – стоять и не падать, держать голову прямо. Он добился удивительных успехов, но он все еще очень легко расстраивается. Каждый раз, когда он пытается сделать что-то и не может, он кричит часы напролет. Я никак не могу достучаться до него. Самое ужасное, что он дерется ногами и пытается укусить меня. Я предполагаю, что он думает, будто его трудности из-за меня и я должна что-то сделать с этим. Он злится на меня большую часть времени.

      По дороге домой с прошлого семинара я думала: «Что, если я поймаю Тодда прежде, чем он начнет биться в истерике?» В тот день он играл в свою новую мозаику. Она была очень простой, всего из нескольких больших частей. Тем не менее он никак не мог приладить последнюю часть, и после нескольких попыток у него появилось это выражение лица. Я подумала: «О нет, опять!» Я подбежала к нему и закричала:

      – Держи! Держи все! Не двигайся! У меня кое-что есть для тебя!

      Он удивленно смотрел на меня. Я неистово перелопатила книжные полки и наконец нашла фиолетовый карандаш и кусок бумаги. Я села рядом с ним на пол и сказала:

      – Тодд, ты так злишься? – и начала рисовать острые зигзагообразные линии, идущие вверх и вниз.

      – Да, – сказал он и вырвал у меня из рук карандаш. Он нарисовал резкие бешеные линии, затем начал пронзать бумагу снова и снова, пока она вся не оказалась в дырках. Я поднесла бумагу