Как говорить, чтобы дети слушали, и как слушать, чтобы дети говорили. Элейн Мазлиш

У тебя была сложная игра.

      Рон. Да, я не умею играть, я слишком слабый. Даже Джерри сбивает меня с ног.

      Отец. Это так досадно, когда тебя сбивают.

      Рон. Я бы хотел стать сильнее.

      Отец. Ты бы хотел иметь фигуру, как у Арнольда Шварценеггера… или бегать, как Джим Браун.

      Рон. Да, тогда бы я смог их сбить с ног.

      Отец. Ты бы мог задавить этих футболистов.

      Рон. Я бы смог найти много возможностей побегать.

      Отец. Ты бы мог бегать.

      Рон. Я также могу делать передачи. У меня хорошо получаются короткие передачи, но я не умею делать длинные.

      Отец. Ты можешь бегать и делать передачи.

      Рон. Да, я могу играть лучше.

      Отец. Ты чувствуешь, что мог бы играть лучше.

      Рон. В следующий раз я собираюсь играть лучше.

      Отец. Ты знаешь, что будешь играть лучше.

      Обычно я бы встретил Рона такими фразами, как: «Ты хороший игрок. У тебя просто была одна неудачная игра. Не волнуйся, в следующий раз сыграешь лучше». Он, возможно, надулся бы и ушел в свою комнату.

      Я сделал огромное открытие в этой группе. Чем больше стараешься прогнать плохие чувства ребенка, тем больше он зацикливается на них. Чем спокойнее вы принимаете плохие чувства, тем легче детям от них избавиться. Я думаю, можно сказать, что, если хочешь счастливую семью, нужно быть готовым разрешать детям выражать свое несчастливое состояние».

* * *

      «У Хэнса был сложный период. У него была учительница, которая строго обращалась с ним и которую он не любил. Когда он больше всего был недоволен собой и больше всего падал духом (обычно, когда он срывал на нас свои школьные неудачи), он называл себя тупым, ощущал, что никто его не любит из-за этого, говорил, что он единственный дурак в классе и т. д.

      В один из таких вечеров мой муж сел и с большим беспокойством сказал ему вот что.

      Фрэнк (мягко). Хэнс, ты не тупой.

      Хэнс. Я слишком тупой. Я тупой из тупых.

      Фрэнк. Но Хэнс, ты не тупой. Ты один из самых умных восьмилетних детей, которых я знаю.

      Хэнс. Нет, я тупой.

      Фрэнк (все еще мягко). Ты не тупой.

      Хэнс. Я слишком тупой.

      Это продолжалось снова и снова. Я не хотела вмешиваться и не могла больше это слушать, поэтому я вышла из комнаты. К его чести, Фрэнк никогда не терял самообладания, но Хэнс пошел спать, все еще повторяя, что он глупый, пребывая в плохом настроении.

      Я зашла к нему. Мы с ним провели ужасный день. Большую часть дня и вечер он посвятил тому, чтобы злить меня, поэтому я не думала, что способна общаться с ним дальше. Однако он лежал в кровати, жалобно повторяя, что он тупой и что все его ненавидят, тогда я решила войти к нему. Я даже не знала, что я собиралась ему сказать. Я просто села на край кровати, совершенно измученная. Потом мне в голову пришла фраза, которую мы использовали на занятиях, и я почти автоматически произнесла:

      – Это очень неприятные ощущения.

      Хэнс перестал говорить, что он тупой, и минуту молчал. Затем он сказал:

      – Да.

      Это каким-то образом