Любовь, Любаша, Любочка. Анатолий Комаристов

падал снег крупными хлопьями и все, ожидавшие трамвай, постепенно превращались в снежные фигуры. Становилось холодно. Мы ходили по остановке, пытаясь согреться. Помню, что я как-то сразу обратил внимание на большие выразительные глаза Тамары, пушистые тающие на ресницах снежинки, румянец на щеках. Что послужило поводом для начала нашего разговора, кто первый заговорил и о чем мы говорили – вспомнить я не могу. Может быть, о погоде или о том, что долго нет трамвая – не знаю. Она была одета в простое зимнее пальто, воротник которого был поднят, на ногах ботинки с меховой опушкой (тогда они были в моде), на голове шапка из искусственного меха.

      Куда она ехала в столь позднее время я не знал. Позже оказалось, что она занималась в секции гимнастики. Ехала одна, без подруг.

      Наконец подошел старенький громыхающий трамвай. Я помог Тамаре сесть в вагон. Перчаткой стряхнул снег с ее шапки и пальто. Она вежливо поблагодарила меня. Пассажиров всего несколько человек. Тамара сразу прошла к первой двери, а я остался на задней площадке. Кондуктор, закутанная в платок, в валенках с галошами дремала на своем месте. В вагоне был такой же холод, как и на улице. Тогда вагоны не обогревались. В трамвае мы с Тамарой не общались. На какой остановке она вышла, я не заметил. Окна вагона были замерзшие.

      Через некоторое время я несколько раз видел её с девочками на этой же остановке трамвая, но хорошо помню, что мы только посматривали друг на друга, но не разговаривали, держались на дистанции. Мне казалось, что она узнала меня. Сейчас я могу утверждать, что именно тогда я влюбился в неё. Поскольку она, как правило, ездила с подругами, подходить к группе девочек я стеснялся. Нравы тогда были совсем другие, чем сейчас.

      Яркое впечатление той первой мимолетной встречи с ней не стерлось, не потускнело. Напротив, образ прекрасной девушки приобрел в моих глазах новое очарование. Разговор между нами состоялся, но значительно позже и не только с ней, но и с её подругами.

      Почему я часто ездил тогда в тот район уже не помню. Дело в том, что на улице, ведущей к общежитию пединститута, недалеко от трамвайной остановки, было Высшее военное инженерное училище. Когда студентки после занятий вечером шли мимо контрольно-пропускного пункта (КПП), курсанты, а их к этому времени там собиралось много, выходили на улицу и начинали приставать к девочкам, стремясь завязать знакомство. Ни офицеров, ни сержантов, кто навел бы там порядок, я никогда не видел.

      Однажды, кто-то из девочек попросил нас (я ехал не один) проводить их мимо КПП училища до общежития. Дело было этой же зимой, на улице уже было темно. Освещался только вход в КПП. Трогать девочек, идущих с офицерами (мы имели звание лейтенантов медицинской службы), курсанты не решались, хотя человек десять уже толпились у крыльца КПП. По дороге к общежитию пединститута (слева был заросший бурьяном и кустарником глубокий овраг, а справа за оградой темный парк имени Горького) мы разговорились и практически все перезнакомились. Я рассказал о себе, узнал, что зовут её Тамара, что учится