Любить, бояться, убивать. Анна и Сергей Литвиновы

Мимо синего гаража на соседней с нашим офисом Вешняковской улице я проезжал многократно.

      Оставалось лишь найти в справочнике телефон, позвонить и записаться к Ивану Андреевичу. «Нет, только к нему. И обязательно на сегодня. У меня в подвеске стук очень нехороший».

      На самом деле то был банально разболтавшийся глушитель, но я не возражал, чтобы гражданин Айдаров принял меня за лопуха.

      Едва я взглянул в хитрые татарские глаза (как только Римма могла посчитать его узбеком?), понял: айкью у него приличный – хотя и пытается разыгрывать простачка.

      – Давай прокатимся, я подвеску послушаю, – сразу позвал сервисмен.

      Он подстелил под свой грязный комбинезон газету и устроился на пассажирском сиденье.

      Пока ехали – молчал. Единственный раз велел:

      – Газани. Теперь затормози резко.

      А когда я исполнил приказ, снисходительно молвил:

      – Ты че? Только что «права» получил?

      – Нет. Двадцать два года за рулем.

      – И не можешь глушак от ходовой отличить? – прищурился он.

      – Ну, глушак-то все равно закрепить надо. А еще про Галину Петровну побеседовать. И про Ярослава.

      – Опять! Да на кой они сдались-то вам всем? – ощетинился автослесарь.

      Я достал удостоверение частного детектива. Против правил, дал Айдарову в руки. Успокоил:

      – Не бойся. Я не мент. Плана по посадкам не имею.

      Айдаров уточнил:

      – Девчонка от тебя сегодня приходила?

      – Да.

      – А теперь еще ты приперся. Со всех сторон обложили. Говорил я Галке: полную фигню ты затеяла. Но баба разве послушает!

Тремя месяцами ранее

      Ранним летним вечером слесарь Ваня Айдаров шел с работы и увидел в кустах спящую женщину. Прочие прохожие обходили похрапывающее тело стороной, брезгливо морщились. Но у него взгляд приметливый, потому сразу понял: дама – не бомж. Хотя, несомненно, пьяная, по кустам не каждый день валяется.

      Ваня подошел, присел на корточки, рассмотрел. Баба возрастом под полтинник, и, пусть рожа опухла, видно: черты лица правильные. Одежонка китайская, но с претензией на элегантность – кофточка бархатная, брючки, типа, из искусственной кожи. Обручального кольца нет.

      Вечер выдался душный, липкий. Домой (то бишь в общагу) не хотелось. Да и женщина, что спала на траве, резала глаз – дома, в Казани, даже мужики себе на улице валяться не позволяли, не то что бабы.

      Ваня потряс пьянчугу за плечо:

      – Эй, милая, просыпайся!

      Женщина поморщилась, простонала:

      – Феденька!..

      Это еще кто? Мужик, сожитель? Но почему тогда подобное состояние допустил?

      Тетка открыла мутные глаза. Села, постанывая. Пробормотала:

      – Нет. Ты не Федька. Федька мертвый.

      И вдруг цыкнула на Ивана:

      – Чего лыбишься? Иди, куда шел!

      С характером баба. Айдаров таких любил. Он миролюбиво молвил:

      – Зачем гонишь? Я тебе помочь хочу.

      – Как? Денег дашь? – рыкнула она.

      – Не дам. Но домой отвезти