Рождество по-новорусски. Александр Золотько

– время приближается к завтраку. К первому стакану коньяка в баре неподалеку большого дома.

      – Остановишься возле бара, – сказал Полковник.

      Водитель если и удивился, то виду не подал. Он уже давно привык, что Полковник имеет привычку забираться в самые странные и неподходящие для людей приличных, места.

      С Гринчуком в любом случае нужно было поговорить. И подготовить его к тому, что… Нет, к решению проблемы с Михаилом Зеленого лучше не привлекать. За эти три месяца они, похоже, успели сдружиться.

      Гринчук, Гринчук, что же ты наделал! Если бы хоть не твоя последняя выходка. Назвать самого Владимира Родионыча… Нет, он, конечно, старый. И, возможно, хрен. Но выслушивать подобные заявления от кого бы то ни было Владимир Родионыч не станет. Так что вчера, расправившись с наблюдением и оскорбив уважаемого человека, Гринчук…

      Машина остановилась. Бар.

      Водитель вышел из машины, открыл дверцу, затем, закрыл ее за Полковником и, нажав на кнопку замка, двинулся в бар. Полковник тяжело вздохнул, пропуская водителя. Меры безопасности еще никто не отменял.

      Бар был маленький, с пошарпаной стойкой и четырьмя столиками. Сонный бармен привычно перетирал стаканы, тихо играла музыка. Водитель прошел к первому столику и сел так, чтобы видеть одновременно и входную дверь и все помещение. Хотя наблюдать было не за кем.

      За столиками никого не было, только на одном из трех табуретов перед стойкой сидел подполковник милиции Гринчук. На стойке перед ним стоял высокий стакан с прозрачной коричневой жидкостью. И маленькая тарелка с двумя кружками лимона.

      На вошедшего Гринчук не посмотрел. Словно на что-то решившись, он разом опрокинул в себя стакан. Поморщился, взял с тарелки лимон и съел его, с видимым отвращением.

      – Здравствуйте, Юрий Иванович, – сказал Полковник.

      – Гутен морген, гер оберст, – ответил, не поворачивая головы, Гринчук. – Коньячку?

      Бармен поставил на стойку маленькую рюмку. Уже с коньяком.

      – Не с утра, – ответил Полковник.

      – Напра-асно, – протянул Гринчук, взял рюмку и опрокинул в рот. – У Саши для своих есть оч-чень неплохой коньячок-с. Очень.

      – Так я тут не свой, – сказал Полковник.

      – Напрасно.

      Гринчук повернулся на табурете лицом к Полковнику.

      Н-да, подумал Полковник. Щетина, отросшие волосы и погасший взгляд. Три месяца назад это был совсем другой человек. Человек, способный противостоять сильным мира сего.

      – Послушайте, Полковник, – Гринчук наклонился к Полковнику, и на того пахнуло запахом лимона и коньяка. – Мне кажется, что вы чем-то опечалены. Нет?

      – Да, – сказал Полковник.

      – А хотите, я угадаю, чем именно? – спросил Гринчук.

      – Угадали, – Полковник потер переносицу.

      – И что сказал старый хрен?

      – Знаете, Юрий Иванович, это, в конце концов, просто не прилично, такое говорить о пожилом и уважаемом…

      – Старом хрене, – закончил Гринчук.

      – Владимир Родионыч был в ярости.

      –