Театральные записки (бриколаж). Отсутствует

Сначала я подвязывала к ступне подошву. Потом! О Боже, какое счастье – напялила на неё спортивные тапочки без шнурков, шнурки не завязывались.

      А потом!!! Оля[10] принесла мне туфлю сорокового размера, и я в неё влезла.

      Нет, всё-таки никому, кроме меня, не ведомы такие вариации счастья. Дальше счастье поднималось всё выше и выше – надела свои зимние сапоги, долго не застёгивалась молния на левой ноге (мозоль от срастания косточек), потом застегнулась! Ура! Ура! Ура!

      А вчера – мерила туфли из «Кошек-мышек». Налезли!

      Вот в чём счастье!

      А они там что-то выясняют, а выясняют опять же то же самое: кто говно артист, а кто не говно.

      И вот так ночами я думаю – а, может быть, в этом моё счастье, что Бог мне успокоиться не даёт: то одна встряска, то другая. И снова, как в первый раз, выходишь на сцену, но уже о большем я знаю и о большем могу рассказать.

      Ну, вот, по-моему, полный отчёт своей жизни я вам написала.

      Целую вас, милые мои, не сердитесь на хромую старуху. Я ведь всё-таки пришла из другого мира.

      Ваша З. М.

      1976 г.*

      На обратной стороне подаренной фотографии, где сняты актёры, занятые в спектакле

      Дорогим моим мартышкам от всех фантазий и всех Фарятьевых!

      Спасибо за Окуджаву!

      Ленинградцы носятся за ним по магазинам, выполняя поручения москвичей. А у нас с вами наоборот.

      Я уже играю вовсю. Хромаю, но играю. Сейчас идёт Фарятьев на выезде (в смысле сию минуту). Успех оглушительный. Кланяемся в конце по 15 раз.

      Целую вас, мои милые.

      Ваша З.М.

      Милая Зэмэ!

      Прежде всего, спасибо за «Фантазии…»!

      Поручение ваше мы выполнили – с другом Вашим встретились. Он оказался очень галантным и очень «продвинутым в русском языке» человеком. Представьте себе картинку.

      Два часа дня, Москва, у подъезда гостиницы «Националь».

      – Здравствуйте, я Борис. Зину я знаю давно, очень давно, с 1961 года. Всегда, когда бывал в Ленинграде, старался увидеть её. – Пауза. – Зину я знаю давно.

      – Очень приятно, Аня, ЗэМэ мы тоже знаем давно. Всегда бываем у неё в Ленинграде. – Пауза. – В общем, ЗэМэ мы знаем давно. – Вот так, вместо вручения верительных грамот мы отчитывались друг перед другом, кто больше-дольше знает Вас. Потом искали по всей Москве торт для сына друга, мимоходом заглянули на репетицию наших «Размышлений.»

      <…>

      Милая ЗэМэ!

      Мы не знаем, чего в этом больше – утешения или тоски, мы ещё не знаем, чего больше даёт театр – слёз или славы, но сейчас мы начали работать над своим первым спектаклем «Размышления на 14 декабря 1825 года». Не имея за плечами никакого театрального опыта, мы сами написали сценарий, а теперь взялись за его воплощение. Если спектакль получится, то это будет – чудо, потому что весь он – какая-то грандиозная авантюра.

      Один из наших героев писал: «Мы любили»!

      И это не только о них, но и о Вас! Любовь и вера..

      «Каков бы ни

10

Оля Волнухина – одна из девочек, которая жила в это время у ЗэМэ. В те годы с ЗэМэ, в её квартире, жили девочки-студентки (Оля Волнухина и Лена Мальчевская), они приехали из разных городов, учились в Ленинграде, любили театр, любили ЗэМэ, помогали ей по хозяйству, заботились о ней и, конечно, ходили в театр.