Розовый обруч. Михаэль Косаник

мужчин приходился лишь один миллиард женщин. В Северных Штатах получилась цифра примерно равная полутора миллионам больных.

      И хотя широкой общественности по-прежнему не раскрывали полной информации ни о вирусе, ни о его влиянии на общество, ни тем более о фактических способах контроля численности больных, пресытившиеся информационным мусором, люди считали свои знания достаточными.

      Остаток своей жизни Эмма прожила в Брумалтауне. Она не любила распространяться о том, где жила со своей семьей, желая провести остаток дней в покое. Но слухи про Брумалтаун все равно ходили по стране, прославив городок на уровне местного фольклора.

      Хотя достопримечательностей здесь было немного: дом семьи Грас, ставший музеем, небольшой планетарий, да памятник солдату МакКирби, спасшему автохтонов от нашествия оккупантов с юга[2], но редкие туристы ежегодно наведывались посмотреть на «городок из истории про Эмму».

      Кто-то приезжал из других стран, чтобы удовлетворить свое любопытство: правда ли городок столь страшен, как его иногда описывали в городских легендах жители более крупных соседних городов. Но иностранных туристов было гораздо меньше по сравнению с жителями Северных Штатов или диксилендовцами.

      – Как Поппи поживает? – спросил я, вспомнив бойкую и озорную племянницу.

      – Хорошо, – улыбнулась Юнис, продолжая смотреть в окно.

      Перед ее глазами мелькали пейзажи детства. Центральная площади, маленькие улочки и низенькие домики максимум в пять этажей пробуждали у Юнис теплые воспоминания, хоть она и бывала в городке совсем редко. Ее детство прошло здесь, и она ценила это озорное и веселое время. Теперь его не вернуть, годы брали свое. Они, словно песок в часах, утекали прочь, меняя все: о маленькой бойкой девочке напоминали лишь улыбчивые добрые глаза цвета лунного света, да веснушки, рассыпанные от щеки до щеки, рыжими звездами обрамляя лицо, словно розовый небосвод.

      И все же иной раз сестре хотелось, как раньше, пробежаться по старым тропкам в парке, пройтись по магазинчикам, да поесть мороженного в любимом кафе. Жаль, что этого не получалось: вместо милой девочки из отражения в стекле автомобиля на Юнис смотрела усталая взрослая женщина со своими проблемами и заботами, которые отнимали все время.

      – Уже в пятый класс пошла. Говорит, ей нравится, – продолжила Юнис, не отрываясь от созерцания вида из окна. – Пока вроде не хулиганила.

      Я тем временем думал о предстоящей встрече. Было одиноко, ведь только на две такие посиделки в родительском доме я приходил не один. Младшие же, напротив, всегда приезжали со своими семьями, сыпя мне соль на рану.

      Единственное, что утешало сейчас: Юнис тоже в этот раз одна. А еще младшая сестра мне очень близка. Она ближе для меня, чем близнецы. Юнис многое понимала и нередко помогала в сложных ситуациях. Это хоть как-то скрашивало предстоящий вечер. Я даже грустно усмехнулся: «Только овдовев, начинаешь ценить скандалы».

      Подъехав

2

Автохтоны – местное население, коренные жители.