Сочинения. Константин Станюкович

его берегите, а то он у меня растеряха.

      – Все будет сохранно у барина… Не сумлевайтесь, сударыня, ваше превосходительство! – отвечал Ворсунька, титулуя так Марию Петровну ввиду того, что около нее шел адмирал.

      – Какой он симпатичный! – шепнула Маруся.

      – Прелесть! – отвечал Володя.

      – Первогодок? – спросил дядя, обращаясь к Ворсуньке.

      – Точно так, ваше превосходительство.

      – И, верно, вологодский?

      – Точно так, ваше превосходительство.

      – Смотри, вовремя буди к вахтам своего барина, – шутливо промолвил адмирал и, подавая Ворсуньке зеленую бумажку, прибавил: – Вот тебе, матросик… За границей выпьешь за мое здоровье!

      – Много благодарны, ваше превосходительство, но только я этим не занимаюсь.

      – Не пьешь?

      – Никак нет… Я в загранице гостинца куплю своей бабе.

      – А баба где? Здесь или в деревне?

      – В деревне, ваше превосходительство.

      В кают-компании тоже сидели гости, наполнявшие сегодня корвет. Они были везде: и по каютам, и наверху. Почти около каждого офицера, гардемарина и кондуктора группировалась кучка провожавших. Дамский элемент преобладал. Тут были и матери, и сестры, и жены, и невесты, и просто короткие знакомые. Встречались и дети.

      Несмотря на старания моряков казаться веселыми и вести оживленные разговоры, чувствовалось грустное настроение. Разговоры как-то не клеились, внезапно прерывались, и среди затишья слышался подавленный вздох. Вместо улыбок на лицах навертывались слезы.

      Хорошенькая, изящно одетая блондинка с прелестными голубыми глазами, молодая и свежая, только что вышла из каюты с молодым красивым лейтенантом, взволнованная, полная отчаяния. И лейтенант был бледен, хотя и старался сохранить бодрый вид. Они быстро прошли в кают-компанию, поднялись на палубу, и оба, облокотившись о борт и прижавшись друг к другу, не находя слов, безмолвно смотрели на свинцовую, слегка рябившую воду затихшего рейда. В каюте им не сиделось: слишком тяжело было… да и здесь казалось не лучше. По временам они взглядывали долго и нежно один на другого и молодая женщина глотала рыдания.

      – Ну, полно, полно… успокойся, Наташа! – говорил лейтенант, делая невероятные усилия, чтобы самому не расплакаться.

      Еще бы!

      И года не прошло, как они поженились, оба влюбленные друг в друга, счастливые и молодые, и вдруг… расставаться на три года. «Просись, чтобы тебя не посылали в дальнее плавание», – говорила она мужу. Но разве можно было проситься? Разве не стыдно было моряку отказываться от лестного назначения в дальнее плавание?

      И он не просился, чтоб его оставили, и вот теперь как будто жалеет об этом…

      – Каждый день пиши…

      – И ты…

      – И фотографии чаще посылай… Я хочу знать, не изменилось ли твое лицо…

      – И ты посылай…

      И снова молчание, то грустное молчание двух родных душ, которое красноречивее всяких излияний.

      Загляните в каюты, и вы увидите еще более трогательные сцены.

      Вон в этой маленькой каютке, рядом с