Сочинения. Константин Станюкович

в кают-компанию сигнальщик тоже крикнул:

      – Пожалуйте все наверх с якоря сниматься!

      Пора расставаться и уходить гостям. Все оставили кают-компанию и вышли на палубу, чтобы по сходне переходить на пароход.

      Еще раз, еще и еще обняла мать своего Володю и повторяла все те же слова, осеняя его крестным знамением и глотая рыдания:

      – Береги себя, родной!.. Пиши… носи фуфайку… Прощай…

      Наконец, она его отпустила и, не оглядываясь, чтобы снова не вернуться, вошла на сходню.

      – Береги маму! – шептал Володя, целуясь с сестрой.

      – Береги маму! – повторил он, обнимая брата.

      Адмирал быстрым движением привлек племянника к себе, поцеловал, крепко потряс руку и сказал дрогнувшим голосом:

      – С богом… Служи хорошо, мой мальчик…

      И бодро, легкой поступью, побежал по сходне, словно молодой человек. У сходни толпились. Раздавались поцелуи, слышались рыдания и вздохи, пожелания и только изредка веселые приветствия.

      Артиллерист, высокий и плечистый, на своих руках перенес сынишку, бережно прижимая его к своей груди, и скоро возвратился оттуда угрюмый и мрачный, точно постаревший, сконфуженно смахивая своей здоровенной рукой крупные слезы.

      С какой-то старушкой сделалось дурно, и ее перенесли на руках. А хорошенькая блондинка так и повисла на шее мужа, точно не хотела с ним расстаться.

      – Наташа… Наташа… успокойся… все смотрят, – шептал муж.

      Наконец, она оторвалась и перешла сходню. Тогда и лейтенант, как ни храбрился, а не выдержал и заплакал.

      – Ничего, братец ты мой, не поделаешь! – проговорил один из матросов, наблюдавший сцены прощанья господ.

      – И у меня баба голосила, когда я уходил из деревни, – отвечал другой… – Всякому жалко… То-то и лейтенантова женка ревмя ревет…

      С парохода и с корвета обменивались последними словами:

      – Прощайте… Прощай!

      – Володя!.. смотри… носи фуфайку… Пиши…

      – Христос с тобой…

      – Помни слово… Леля… Держи его! Не забывай меня! – взволнованно кричал молодой офицер-механик миловидной барышне в яркой шляпке.

      – Я-то?..

      И слезы помешали, видно, ей докончить, что она не забудет своего жениха.

      – Капитолина Антоновна!.. мальчика-то… берегите!..

      – Будьте спокойны, братец…

      – Вася… Васенька… где ты?.. Дай на тебя взглянуть!..

      – Я здесь, мамаша… Прощайте, голубушка!.. Из Копенгагена получите письмо… Пишите в Брест poste restante[31].

      – Алеша… помни, что я тебе говорил… не транжирь денег.

      «Алеша» благоразумно молчал.

      Наконец, последний из провожающих перешел на пароход.

      – Никого больше нет на корвете? – спросил старший офицер боцмана.

      – Ни одного «вольного»[32], ваше благородие. Все каюты обегал, докладывал боцман.

      С парохода убрали сходню, и пароход тихо отходил.

      – Панер![33] – крикнули с бака.

III

      – Тихий

31

До востребования (франц.).

32

«Вольным» матросы называют каждого штатского, постороннего.

33

Положение якорной цепи, перпендикулярное к воде при выхаживании якоря, когда последний еще не встал, т. е. не отделился от грунта.