Маркиз и Жюстина. Олег Волховский

из толстой веревки на правой руке говорит о желании быть связанным, а веревочный бантик на левом лацкане – самому кого-нибудь связать.

      Плетеный кожаный браслет или брелок в виде плетки – символ флагелляции. Впрочем, Кабош носит у пояса настоящий, скрученный несколько раз здоровый кнут.

      Малюсенький пучок березовых розог вместо цветка в петлице – знак любви к дорогому отечеству и его славным традициям, например, русскому национальному виду порки: «березовая каша».

      Есть еще один символ, общий для всего БДСМ-сообщества. Это трискель. Он похож на трехлучевую свастику или символ инь-ян с тремя лепестками. Злоупотреблять им не следует, чтобы не сочли завсегдатаем. Его мало кто носит. Я знаю двоих.

      Дресс-код. Тематическая одежда. Атласные платья с открытыми спинами, высокие каблуки, черные чулки. Кожа, латекс, ПВХ.

      Впрочем, на вкус и цвет… Мы как-то выпендрились, притащились на вечеринку в кимоно и с мечами – нормально.

      Впрочем, здесь тусовка терпимая. Мэтр Кабош почти либерал. Д/с не любит, рабынь не имеет. Правда, у него сразу четыре боттома. Но это уж как кому нравится.

      Потанцевали, насмотрелись на мужской и женский стриптиз. Того и другого много и иногда со вкусом.

      Садимся за стол. Жюстина вопросительно смотрит на меня. Вассал обязан испросить у государя позволения сесть. Я небрежно указываю на стул рядом с собой.

      Вина нескольких стран на выбор. Неплохо. Мы остановились на прованском розовом в память о нашем южнофранцузском путешествии.

      Удовлетворив первый голод, народ повеселел и начал развлекаться тушением свечек кнутом. Ритмичные, как во время экшен, удары бича. Я не большой мастер этого девайса, но тоже пробую. Со второго раза. Даже у Жюстины получается.

      В соседней комнате девушку поливают воском. Она обнажена и привязана ремнями к столу. На лице – кожаная маска, полностью скрывающая черты. Ноги разведены. На бедрах и на плечах горят свечи. Маленькие, тонкие, как на торте. Ее верхний по прозванию Господин Рабов предлагает такие же свечки всем желающим: можно зажечь от тех, что уже есть, и покапать на «жертву», можно укрепить на ее теле, добавив свою лепту к украшению «тортика». Моя свеча не крепится ни в какую. Вопросительно смотрю на хозяина девушки (свечи на плечах сидят, как влитые).

      – Они на иглах, – тихо говорит он.

      У Жюстины загораются глаза.

      – Я тоже так хочу. Ты же обещал спросить у Кабоша!

      Господин Рабов тонко усмехнулся. Его усмешка говорит: «Распустил рабыню!»

      – У нас не Д/с, – упрямо говорю я.

      – А я слышал, что у вас более элэсный Д/с, чем у «Посланников вечности».

      – Вассал и раб – не одно и то же.

      Девушка стонет.

      Я оборачиваюсь. Жюстина капает на нее воском, улыбаясь, как развратницы Сада. Она прекрасна. Девушка кончает под каплями воска с ее свечи.

      – Из тебя неплохой топ, – шепчу я Жюстине. – Свитчуешь?

      – С тобой – никогда.

      Я