Дьявольский остров. Максим Шахов

еще громче проговорил Данила.

      – Перестаньте, – оборвал их спор Шпильковский.

      В этот момент с верхнего яруса нар упало тело. Небольшого роста красноармеец тут же сел на полу, широко расставив ноги, и принялся тереть ушибленную спину.

      – Фельдшер! – скрипучим голосом начал звать он, – фельдшер! У меня что-то со спиной!

      Это был Силантий Хомутарь, бывший командир танка, а теперь, как и все здесь, военнопленный – «заведующий» прачечной, о котором только что говорили «заговорщики».

      «Танкист» что было силы начал трясти нары Шпильковского.

      – Фельдшер.

      Альберт Валерьянович сделал вид, что только что проснулся.

      – Что у тебя, Силантий?

      – Спина, ааа, – застонал он, – больно.

      Чтобы разобраться, военфельдшеру пришлось вставать.

      От стонов Хомутаря проснулся староста барака. Разминая затекшие ноги, он подошел к месту падения Силантия.

      – Что тут у вас такое?

      – Да вот, во сне вертелся и упал, – спокойно объяснил Шпильковский.

      – Я спиной грохнулся, ох, – стонал Хомутарь.

      Шпильковский внимательно посмотрел на круглую физиономию командира танка, в его маленькие мышиные глазки и подумал: «Подслушивал он нас или нет? На самом деле упал случайно или все-таки пытался голову свесить, чтобы лучше слышно было?»

      Но на лице Хомутаря что-либо прочитать было невозможно. Одно из двух – или он умел хорошо прятать свои мысли, или был совсем недалеким.

      – Что приснилось, как финнам сообщаешь, куда будет направлен удар танковой бригады? – громко сказал кто-то из военнопленных.

      В бараке ходили неприятные разговоры, что Хомутарь в свое время сдал целую танковую колонну.

      Его танк шел замыкающим, и на узком участке между двумя озерцами водитель не справился с управлением тяжелой машиной, и танк «ушел» в заболоченную жижу.

      Колонна ушла, а Хомутарь и танкисты едва сумели выбраться из машины. И тут им снова не повезло. Их обнаружил разведотряд финнов. Из-под наставленных автоматов деваться танкистам было некуда.

      Ну, Силантий Хомутарь и выложил все, что знал… И главное, Хомутарь рассказал, что вроде бы на него никто и не давил. Так, ляпал языком… Теперь же он все это отрицал. С утра бывший танкист бежал в свою прачечную, где с ним работала еще парочка «темных» и неприглядных личностей.

      – Ушиб позвоночника и копчика. Неприятно, конечно, но ничего страшного в этом нет. Хорошо еще, что не головой ударился, – сказал после беглого осмотра военфельдшер.

      Хомутарь медленно встал. Ростом он оказался ниже среднего, с кривыми ногами. Силантий попытался сначала нагнуться вперед, потом – назад, проверяя, действительно ли все так неплохо, и вдруг снова сильно застонал. Теперь проснулись военнопленные на соседних нарах.

      – Хватит мне тут бардак разводить, – грозно сказал Хомутарю староста, – отбой.

      Громко стеная, Силантий Хомутарь полез к себе наверх. На самом деле спина у него сильно болела, и взобраться на вторую полку никак не получалось. Тогда Пантелей Пудовкин