Под шелест полыни. Юлия Дитрих

подозревала. Она и не знала, что более двадцати долгих лет они хранились в далеких уголках ее памяти.

      В это утро Веру разбудил звук отворяемых окон. «Глеб…», − вспомнила она имя хозяина дома. Она открыла глаза и рассматривала мужчину, пока тот старался осторожно, не создавая шума, приоткрыть ставни.

      Приютивший Веру мужчина был высоким и широкоплечим. На вид лет под сорок. Простая белая футболка обтягивала широкую спину, а выцветшие синие джинсы свободно сидели на узких бедрах.

      До этого дня Вера видела лицо Глеба много раз. Но все происходящее: сны и реальность – так плотно переплелись в ее сознании, что она больше не различала, где была правда, а где вымысел. Она на секунду задумалась. Пыталась вспомнить, знает ли она, как зовут старую женщину с понимающим взглядом и легкими, как крылья птицы, кончиками пальцев.

      − Проснулась? – неожиданно окликнул ее Глеб.

      Вера взглянула на стоящего около окна мужчину.

      − Проснулась, − осторожно подтвердила она, опасаясь ставшей такой привычной головной боли.

      Глеб опустил взгляд на свои босые ноги и оставленные на тусклом коричневом полу следы.

      − Эту комнату я обычно не использую, а потому не убираю, − объяснил он.

      Вид припорошенного теплой пылью дерева под босыми ногами Глеба снова напомнил Вере о детстве. Полы в доме Вериных бабушки с дедушкой были застелены наборным паркетом. Классическая укладка елочкой. Даже в самую холодную зиму в уютном, хорошо протопленном доме полы были теплыми, и Вера любила бегать босиком. Любила ощущение шероховатого дерева и бороздок между дощечками под голыми пятками. Бабушка внучку журила: «Веруня, ты опять?! Полы ж грязные! Ноги придется парить, чтобы твои черные, как у чертенка пятки, отмыть!». Но, конечно же, Вера не слушалась и все равно скидывала тапочки и бегала по благодатной янтарной доске. Самое волшебное время, когда посреди ночи Вера просыпалась и, звонко шлепая, возвращалась из туалета в свою спальню. Вместо того, чтобы немедленно нырнуть под хранящее отпечатки детских грез одеяло, она пробиралась к окну. Высматривала, что же происходит там, за темным стеклом, едва отражающим бледный овал ее личика. Стояла так не шелохнувшись, прислушиваясь к ночным поскрипываниям и усталым вздохам большого старого дома.

      Погруженная в воспоминания, Вера уже и позабыла о присутствии Глеба в комнате. Она заметила его только тогда, когда он подошел вплотную к кровати. Он пристально разглядывал ее лицо. Потом добавил к сказанному ранее:

      − А когда ты появилась, было не до уборки.

      Пока Вера искала, что ответить, Глеб уже решил:

      − Если ты не против, я, пожалуй, помою полы.

      Вера растерянно кивнула. Как она могла быть против? Даже больше, она хотела бы ему помочь.

      Не откладывая дела в долгий ящик Глеб вышел из комнаты. Вера хотела было подняться и сесть в кровати. Она сделала усилие, но тут же поняла, что радоваться рано. Голова закружилась, и накатила такая тошнота, что если