Деды в индиго. О'Шадри

Всё сходится: пять букв, первая и последняя.

      – Посмотри, а еще какие буквы есть?

      – Можно букву в середине отгадать. Имя Достоевского? Пять букв – третья наша.

      – Митя?

      – Вася?

      – Я сказал: «Пять букв».

      – Тогда – Дмитрий! Не-не-не – тут шесть букв.

      – Рохля, Рохля ему имя! – восторженно вскрикнул Арнольд.

      – Рохля Достоевский что ли? – недоверчиво спросил Музян.

      – Точно. Он. Тогда «х» в середине и однозначно «бухло»! – засветился радостью Люлипупенко.

      – Сомневаюсь. Сильно сомневаюсь, – засопел Кисельков.

      – Кстати, я не туда посмотрел, – успокоил Шуру Арнольд. – Имя Достоевского по горизонтали – соседнее слово. А здесь фамилия известного художника, автора живописных полотен об Индии. Имя Достоевского начинается на «ф» и кончается на имя этого художника. Пять букв.

      – Феоктист?

      – Федул?

      – Фома?

      – Фальстаф?

      – Феофан?

      – Фридрих?

      – Филарет?

      – Фантоцци?

      – Фенимор?

      – Фантомас?! – стали по очереди перечислять знакомые имена мужики.

      – Ты, Шура, молодой. Сравнительно недавно школу окончил, должен бы помнить, – мудро заметил Евсеич.

      – У меня по литературе выше тройки никогда на было, – парировал Кисельков.

      – Лучше позвони другу, – посоветовал Малярчук.

      – Серый, ты у нас книголюб. Вспомни, как Достоевского звали? – спросил по сотику Шура.

      – Похоже, «серый»-то ты, а не друг твой, – съязвил, обращаясь к Киселькову, Арнольд.

      – Федор. Пора бы знать, – проворчал по телефону друган Киселькова.

      – Федор. Федор Достоевский? Так просто? Фамилия звучная, а имя как в мультфильме про каникулы в Простоквашино. Часом, не перепутал?

      – Ты в школе учился, балбес, или только числился? – рассвирепел друг на другом конце провода.

      – Федор, так Федор, – потушил назревающий конфликт друзей Музян. – Тогда фамилия художника на «Р».

      – Раб… Рар… Рев… Рен Реп… Репин? – стал перебирать слоги Музян.

      – А не Репин? – осторожно спросил Молик.

      – Не, Репин про Индию не рисовал, – сморщил лоб Евсеич.

      – Тогда кто? Рем… Рюр… Рюрик?

      – Ага, Рюрик, дурик! – гулко постучал пальцем по темени Арнольд.

      – Рен… Рер… Рерих? – продолжил Музян. – А? Рерих? Вроде был такой художник?

      – Какой к черту Рерих? – разъярился Люлипупенко, – Рохля! И всё тут!

      – Точно Рохля, другой про Индию писать не станет, – азартно заблестели глаза у Малярчука.

      – Леший дери, пусть будет Рохля, – смилостивился Кисельков, понимая, что ничего никому не докажет.

      – Б, х, о.

      – Тогда буква «Хы» в середине. «О» – последняя.

      – Б-х-о… Б-х-о… Бах… Бех… Бих… Бох… Бух… Твою так! Кроме бухла ничего в голову не идет!

      – Да точно «бухло»! Че я вам давеча втирал? Всё не верили – звучит по-нашенски, говорю я вам! – засветился радостью Люлипупенко.

      – А у них, францисков,