Грехи дома Борджа. Сара Бауэр

здесь и раньше.

      Витторио? Теперь я узнала молодого офицера из охраны, с которым Ферранте беседовал с глазу на глаз во время нашего путешествия. Сквозь толстый слой белой свинцовой пудры проступала темная щетина, щеки были нарумянены, а губы намазаны алой краской. Его платье, насколько я теперь разглядела, нелепо топорщилось на костлявом мальчишеском теле.

      – Но вы ведь так рьяно оказывали мне знаки внимания! – выпалила я, позабыв о сдержанности при виде Витторио в безвкусном ярком платье и дешевом ожерелье, сверкавшем на выступающих ключицах. – Или я была для вас… – я сердито взмахнула рукой, – отвлекающим маневром?

      К моему удивлению, Ферранте начал хохотать. Даже Витторио робко улыбнулся, беря за руку Ферранте.

      – Вряд ли он мне нужен, – сказал Ферранте. – В Ферраре все знают о моих вкусах, и если я буду осторожен, никто не донесет на меня властям. Вам просто придется смириться с тем фактом, что сплетникам Рима не все известно, моя дорогая.

      – Но зачем?..

      – Затем, что вы мне нравитесь и я хотел бы стать вам другом. Мы во многом с вами похожи: вы иудейка, я содомит, нас обоих лишь терпят, но не принимают. И на нас очень удобно сваливать все несчастья, будь то отравленный источник, чума или неурожай. Мы, изгои, должны держаться вместе, наша жизнь порой бывает очень опасной.

      Я лишилась дара речи. Как мог Ферранте, всегда находивший точную фразу или жест, чтобы снять напряжение в беседе, очаровать собеседника и рассмешить, опуститься до столь оскорбительного и жестокого сравнения?

      – Вы забываете, господин, что я крестилась.

      – Тем не менее я не раз видел, как ваша рука неуверенно осеняет вас крестным знамением во время мессы. Да что там, девушка, вы бормочете свой Символ веры так, будто вас заставляют есть кровяную колбасу.

      Я не могла отрицать. Но все равно это не оправдывало его слов.

      – Мой народ – избранный Богом, господин, тогда как вашего сорта…

      – Говоря о нас, вспомните древних греков.

      Это было сказано с легким вызовом, и я сообразила, что обидела его, пожалев о своих словах. Не зная, как ответить, я потупилась и неожиданно для себя устремила взгляд на его огромные, как у медведя, лапищи с веснушчатыми пальцами, покрытыми желтыми волосками, – они переплелись с костлявыми и плохо наманикюренными пальцами Витторио.

      – Я имею в виду, – продолжил Ферранте более мягко, – что мы не можем изменить мнение окружающих о нас, и в этом мы похожи. Что послужит нам основой для понимания, надеюсь.

      – Простите меня, Ферранте. Библия высказывается против ваших… привычек. Но, выступая против них, по крайней мере, она признает их существование. Наверное, я должна верить в то, что мы все Божьи люди. Ваше предложение дружбы…

      – Оказало бы вам большую честь, если бы я знал, как отыскать кухню.

      Мы рассмеялись.

      – Настроение мадонны, безусловно, не улучшится, если я не вернусь в самом скором времени, выполнив поручение, – призналась я.

      – Путешествие