Грехи дома Борджа. Сара Бауэр

подушечку, прочитала «Отче наш» и «Символ веры», затем сам кардинал, чья обветренная шея с жилами напомнила мне кусок хорошо отвисевшейся оленины, исполнил обряд причастия. Хлеб и вино, твердила я себе, просто хлеб и вино, причем не очень хорошего качества. Маленькая лепешка по вкусу напоминала бумагу, а вино обожгло мне горло. И как только донна Лукреция умудряется каждое утро съедать это на пустой желудок? Я посмотрела на нее. Она стояла рядом, тоже на коленях, с опущенной головой, и шевелила губами в неслышной и на вид бесстрастной молитве. Затем по ее сигналу я поднялась и прошествовала обратно к двери под многочисленные благословения священников.

      Среди собравшихся прихожан я заметила Баттисту Фариньолу и Изотту де Мантову, но они были слишком заняты, чтобы ответить на мою улыбку: старались привлечь внимание модно одетых юношей, которые стояли, прислонившись к колонне, и громко перешептывались. Мне это показалось неслыханно греховным. В синагоге юноши и девушки встречались только после службы под бдительным оком родителей и свах. Но христиане, видимо, не считали зазорным встречаться с противоположным полом в церкви, поэтому все заигрывания взглядами или жестами, порхающими веерами и воздушными поцелуями могли происходить над склоненными головами преданных патриархов и их набожных супруг. И они еще называют Еву матерью всех грехов, хотя сами во всем виноваты.

      Я также не могла не заметить Джулию Фарнезе. Таких прелестниц я до сих пор не видела – с карими теплыми глазами цвета жареного сахара и светло-медовыми волосами, обмотанными нитями огромного жемчуга под золотой вуалью. Она держала за ручку пухленького мальчишку лет четырех. Я решила, что это ее сынок Джованни, известный как Дитя Рима, хотя большинство людей наделяли его званием не столь высоким, полагая, что это ребенок понтифика Александра. Насколько его мама была красавица, настолько он был неказист, и пышный титул, казалось, никак не вязался с его круглой маленькой фигуркой. Красотка Джулия поприветствовала меня кивком, что вызвало оживление среди дам, стоявших позади нее, в основном молодых особ с пронзительными взглядами. Казалось, лишь одну из них не интересовали грядущие перестановки в рядах придворных дам, необходимые, чтобы принять меня в круг приближенных папской любовницы. Она прикрыла зевок соболиной муфточкой, а потом мне подмигнула. Я подумала, не ошиблась ли я, но вскоре выяснилось, что нет.

      Во дворце в мою честь устраивали прием. Со стороны могло показаться, будто я стала очень важной дамой, но, разумеется, это было не так. Придворные закатывали пир при малейшем поводе, к тому же гостей предполагалось немного. По сути, это была дневная трапеза с последующими танцами, чтобы представить меня остальным дамам донны Лукреции, а Джулия Фарнезе исполняла роль почетной гостьи. Как только я прибыла во дворец, рабыня Катеринелла протащила меня по лабиринту коридоров и привела в маленькую комнатушку на одном из верхних этажей.

      – Переодеваться, я вам