Точка покоя. Валерий Афанасьев

трусили легкой рысью, переходящей порой в шаг, и проделывали добрых восемь километров в час, то есть десять местных лиг. По расчетам Толика выходило, что ехать им часа три. Почему они доедут только к вечеру? Толик переспросил, правильно ли он расслышал. Оказалось, правильно. Тем более удивительно. Но когда доедут, тогда и станет ясно, в чем здесь секрет.

      Ясно стало гораздо раньше. Впереди показалась небольшая деревня. Три-четыре десятка домов, расположившихся на площади почти в квадратную лигу, были окружены редким, скорее символическим забором. Деревня была не так велика, как то село, в которое они направлялись, но все же это был далеко не хутор. Илик весело подмигнул, достал из-за пазухи широкополую белую шляпу, расправил поля и водрузил ее на голову. При этом у него был такой загадочный вид, что без всякого сэнса было понятно – парень что-то задумал.

      Толик сделал вид, что не замечает ничего необычного. Не похож парнишка на заговорщика, а если он затеял мелкую шалость, то посмотреть на это будет даже забавно.

      Далеко в поле паслось стадо коров, но на полях, окружавших село, не было ни души.

      – Почему так пусто, – поинтересовался Толик, кивнув в сторону обочины.

      – Праздник завтра. Готовятся. Заготовка сена закончена, а к уборочной еще не приступали. Сразу после праздника начнут.

      Толик пожал плечами. Что когда начинать и что когда заканчивать сельским жителям, им лучше ведомо. Он где-то слышал, что летом отдыхать крестьянину некогда. С другой стороны, не могут же люди с весны до зимы работать без отдыха, они же не машины.

      Ребятня с криком выбежала к околице, а затем помчалась по улице, разнося по деревне новость.

      Илик остановил повозку на площади у колодца, не спеша достал деревянное ведро (нечто вроде кадушки, стянутой обручами) и направился за водой. Все это он делал нарочито неторопливо.

      Толпа ребятишек прыгала неподалеку, не решаясь подойти. Люди более зрелого возраста были посмелее. На удивление многим вдруг потребовалось набрать воды именно на площади, и это при том, что в каждом дворе был свой собственный колодец. То ли вода с площади вдруг в одночасье стала вкуснее, то ли еще что. Объяснение этого феномена не укладывается в рамки обычных представлений. Появились и просто любопытные. Кто может запретить человеку постоять на своей деревенской площади, если у него вдруг возникло такое желание? Илик делал вид, что все это не имеет к нему никакого отношения.

      Наконец один из местных жителей подошел к повозке. Крестьянин, по виду весьма зажиточный, несмело откашлялся и спросил:

      – Господин сэнс, позволите вас побеспокоить?

      Как он узнал? На Илике не написано, кто он такой. Или все-таки написано? Толик улыбнулся, вспомнив белую шляпу, которую ученик водрузил себе на голову. Крестьянин назвал ученика сэнсом, хотя тот, насколько знал Толик, был пока еще учеником.

      – Некогда мне, – отозвался парнишка. – Видите, коней поим, да и путь нам предстоит неблизкий.

      – Может, господа хотят пообедать? – спросил крестьянин.

      – Пообедать? –