I'll Stay (Unabridged). Karen Day

общем, Виолетта демонстративно рыдала, я демонстративно охала. Я ей не верила, она, похоже, догадывалась, что я ей не верю. Поэтому рыдала недолго.

      – Я одного не пойму, Тонь, – Виолетка аккуратно убрала из-под глаза слезинку. – Куда он делся? Понимаешь, просто исчез! Заскочил в лифт – и всё! Парни с девчонками весь подъезд прочесали, его нигде нет. Лифт приехал пустой. Как растворился!

      – Может, осознал всю подлость своего поступка и выбросился с балкона пожарной лестницы?

      Виолетта хмуро глянула на меня из-под наращённых ресниц.

      – Очень смешно.

      Не смешно, согласна. Сейчас сделаем смешно.

      – Слушай, а ты же его голым видела, да? Может, у него сзади пропеллер, ну, как у Карлсона. И он того… кнопочку на животе нажал – и фьють, улетел!

      – Тоня, в тебе талант комедийный пропадает.

      – Считаешь?

      Виолетка поняла, что добровольно я на сотрудничество со следствием не пойду, и спросила в лоб:

      – А вот тётьНюра говорит, что видела, как Ярослав из подъезда выходил, часов примерно в пять.

      – ТётьНюра в честь твоей свадьбы на грудь не принимала часом?

      Твою мать, Огарёв, ты не мог незаметно исчезнуть, да? Хотя у нашей дворничихи и мышь незамеченной не проскочит.

      – Нет, не принимала. – Роль несчастной жертвы окончательно сползла с Виолетты, и теперь она смотрела цепко. – И она сказала, что у него была футболка с танками.

      – Да ты что! – всплеснула руками я. – Это он такой красивый-нарядный жениться собрался? А у тебя же мама педагог…. А у тебя же папа пианист… – замурлыкала я. – Какой ты нафиг танкист!

      Этой песней я доводила Ярика. А у Огарёва и правда же мама – педагог высшей школы. Может, и папа – пианист. Хотя в кого-то же он таким конём должен был уродиться? Среди пианистов коней вроде не водится.

      – А где твой? – Виолетта не сводила с меня внимательного взгляда, не реагируя на мое пение.

      – Мой кто?

      – Мужик твой? Он же всё время дома сидит.

      Ярик, Ярик, выгнала тебя, а ты мне всё равно жизнь портишь. Твоя упорная привычка днём в трениках и дурацкой футболке с танками за пивом ходить меня подвела.

      – К маме своей поехал, – безмятежно соврала я.

      – К маме? – недоверчиво уточнила Виолетта.

      – К маме, – закивала я. – У всех есть мама. Даже у моего мужика.

      Хотя об этой женщине мне ничего не было известно, Ярик как-то не распространялся про свою семью. А теперь уже неважно.

      Разговор в прихожей явно застопорился. Виолетка меня чутко подозревала во всех смертных грехах, но прижать ей меня было нечем. И тут…

      – А что это у тебя? – Виолетта шагнула в сторону и вперилась взглядом во что-то у меня за спиной.

      – Где? – Я обернулась.

      Тьфу ты, пропасть!

      Из-под банкетки, незамеченный мной раньше, торчал край белой бутоньерки. От костюма нечаянного гостя.

      Мы молча созерцали этот белый клочок. Что это цветок, вообще-то, еще нужно было догадаться. Потому обе дёрнулись. Но у меня реакция