Без крыши. Алексей Борисов

горячись, Алексей Николаевич. Спокойнее будь.

      – Обрастать толстой кожей?

      – Ну да, если можно так сказать. Уволишься, а что толку? Поставят на твоё место какого-нибудь идиота.

      – Я тут сам скоро в идиота превращусь.

      А память подбрасывала новые сценки из прошлого. При известии о моём назначении все в аппарате, конечно, выпали в осадок. В тот момент в ящике стола у Хрюшникова лежала целая пачка резюме и прошений. Больше месяца спикеру промывали мозги самые разные кандидаты и кандидатки. Одна из кандидаток, по фамилии Скотникова, рвалась даже к нему в загородную резиденцию, грозясь лично представить развёрнутую концепцию работы пресс-службы. Себе в актив мадам Скотникова заносила доблестную службу в секретариате одного из предыдущих губернаторов. Ныне была она соседкой всё того же Валентина Юрьевича по подъезду одного и того же номенклатурного жилого дома.

      К изумлению публики, спикер стоически вынес эти наскоки и подходцы. Этим он изрядно огорчил и Забегалова, и ряд других желающих пристроить в аппарат своего человечка или даже пристроиться лично. С тех-то самых пор любимой темой расстроенного Валентина Юрьевича и стали рассуждения о необходимости разогнать пресс-службу как слишком дорогостоящую структуру, к тому же хронически и вызывающе не выполняющую своих обязанностей.

      Семён Маркович улыбался и глядел на меня сквозь очки.

      – Ничего, Алексей Николаевич! Всё нормально. Держись!

      – Да смысла всё меньше вижу.

      Спина как будто отваливалась. Хотелось вытянуться и забыться, а ещё лучше – погрузиться в солёную ласковую воду Средиземного моря, снова увидеть залитые солнцем горы, пальмы и разноцветные паруса…

      Семён Маркович тактично кашлянул.

      – Ну, я пойду. Ты тоже не засиживайся, отдохни.

      – А вы же в отпуске вроде бы, – вспомнил я.

      – На больничном, – поправил Семён Маркович. – Поджелудочная ноет, обследоваться надо.

      – Ну и обследуйтесь. Зачем сюда ходить?

      – Вызывают, – развёл руками Семён Маркович. – Сегодня в обед спохватились: надо, оказывается, сделать речь к открытию клуба.

      – Какого клуба? Ночного?

      – Сельского. У Виталия Ивановича в избирательном округе. Он говорит, ты ему не пишешь ничего, вот меня и озадачили.

      Я только рукой махнул.

      – Интересно, а он хоть раз мне поручал?

      – Не знаю, не знаю…

      – Зато я знаю. Не было такого. У пресс-службы вообще эту функцию забрали. Теперь то вас дёргают, то вообще непонятно кого. Бардак развели и виноватых ищут! – я с хрустом оторвал вчерашний листок календаря.

      – Держись, Алексей Николаевич, – повторил Домашевский, вставая.

      Я кивнул в ответ.

      – Тут Шарохин к тебе не заходил? – спросил Семён Маркович уже с порога.

      – Нет. А зачем?

      – Если зайдёт, скажи, что не видел меня, ладно?

      – Скажу, – пообещал я.

      Все будто сговорились не дать мне закончить эту служебную записку.