Вечная мерзлота. Виктор Ремизов

Ермаково подходили ранним утром. У Белова была ночная вахта, он поспал несколько часов, не выспался, попил чаю и хмурый вышел на палубу. Солнце освещало навалы материалов на берегу. С реки они выглядели так, будто сам Енисей и натащил все эти немыслимые горы мешков, ящиков, досок и техники на левый берег. Одинокие часовые стояли, охраняя народное добро, а сам народ только просыпался. У зэков подъем в шесть, – глянул Белов на часы, – скоро появятся.

      Начался поселок. Склон пологого таежного холма, протянувшегося вдоль Енисея, был выпилен и на нем возникла жизнь. Непривычная, слепленная на скорую руку, но все-таки жизнь. Почти ровные ряды больших палаток образовали длинные улицы и перекрестки. Издали они были похожи на деревянные бараки, окна поблескивали на солнце, кое-где уже задымились трубы, люди готовили завтрак. Белов окончательно проснулся, удивленный переменам.

      – Три месяца назад тайга стояла с медведя́ми! – изрек, вышедший покурить, Грач.

      – Ну, – машинально кивнул Белов, рассматривая высокий угольный террикон на берегу.

      – Ребята в Игарке говорили, магазины уже работают, и товары все самые лучшие. Завлекают! Это вон, – Грач показал на двухэтажное здание, строящееся недалеко от пристани. – Управление всей стройкой будет… И водопровод! А, Сан Саныч?! Водопровод будет в Ермаках!

      Замолчали. Рассматривали огромное строительство, конца которому не видно было ни в ту, ни в другую сторону. Тайги напилили варварски, явно больше, чем требовалось, материалами все было завалено. Будто кто-то не сильно умелый, но с могучей волшебной палочкой здесь старался.

      – Сейчас как-нибудь завезут, потом зимники[60] понаделают и растащат по тайге. Вон тракторов сколько – новенькое все!

      – Какая все-таки силища человек! – глубокомысленно произнес Сан Саныч.

      – Ребята в Игарке говорили, одних зэков больше ста тысяч завезли!

      Белов благодушно покосился на Грача, спорить не хотелось:

      – Врут твои ребята, Семеныч, во всем Красноярске двести пятьдесят тысяч населения.

      – Я, Сан Саныч, за что купил, за то и продаю! Сколько барж пригнали, а в каждой по две тысячи, а то и больше… Их и на пассажирских, в трюма́х возят. Что это вольные, что ли все построили? Тут зэков столько, что и охраны не хватает! То порежут кого, то ограбят – менты игарские сюда ни в какую не хотят!

      Поставили баржу под разгрузку, буксир подвели к длинному дебаркадеру. Народу на берегу прибавилось. Грач, конечно, перегибал с цифрами, но в главном был прав – весь берег был разгорожен на рабочие зоны. Они сейчас и оживали, подходили колонны людей в лагерной одежде, их считали перед воротами, разводили по рабочим местам. Локомобиль зачихал громко, стреляя дымом в чистое утреннее небо, затарахтел и потянул ленту транспортера, на барже с углем появились темные фигуры грузчиков с тачками. К берегу по грязной лежневке[61] подъехал грузовик, из него выскочил офицер и быстро пошел к воротам погрузо-разгрузочного ОЛП.

      Белов переоделся и вскоре сам уже шел по Ермаково. Строительного бардака и неразберихи здесь было больше, чем

60

Зимник – зимняя дорога по промерзшим топким местам.

61

Дорога, вымощенная деревом.