Слова в дни памяти особо чтимых святых. Книга седьмая: ноябрь, декабрь. Митрополит Владимир (Иким)

возвращения отнятого у них права совершать славянские богослужения, иметь национальное духовенство. Но, как отмечено в очерках Ф. Канитца, «греческое золото и интриги держав, из которых каждая преследовала свои цели, препятствовали болгарам освободиться от фанариотского давления». Нередко Фанару удавалось руками турецких властей расправляться с болгарскими патриотами.

      Греко-болгарское противоборство породило у папского Рима надежды на вовлечение болгар в унию. Рим не скупился на медоточивые заверения в полном уважении к болгарской нации, предлагая служить мессы на болгарском языке, лишь бы Болгария отступила от Христова Православия и поклонилась «земному божеству» – папе. «Католичнейшая» Франция, не раз союзничавшая с исламским султанатом и провоцировавшая турок на вражду и войны с Россией, согласилась финансировать папский проект. Началась вербовка болгарских пропагандистов униатства. Отступник Драган Цанков, на французские деньги издававший газету «Болгария», заявлял со страниц ее, будто «только благословение Римского Престола откроет для болгар путь к европейскому просвещению». Некоторые действительно соблазнялись лукавым доводом: «Подчиниться “доброму” Риму лучше, чем злому Фанару». Соблазнители образовали из болгарских униатов две епархии, и папа даровал им «архиепископа»-болгарина, коим сделался бывший гайдук Иосиф Сокольский. (Впрочем, успех унии оказался кратковременным. После освобождения Болгарии обе униатские епархии через покаяние вернулись в лоно Православной Церкви.) «Половить рыбку в мутной воде» греко-болгарского раздора решили даже протестанты из далеких США: американские методисты развернули в болгарских городах активную деятельность. Османские власти поддерживали как римо-католическую, так и сектантскую экспансию, резонно рассуждая, что религиозное дробление приведет к ослаблению болгар. Однако к вероотступничеству удалось склонить лишь незначительную часть народа. Абсолютное большинство болгар, невзирая на искушения, твердо хранило священную веру предков, по слову своего духовного вождя, архимандрита Неофита (Возвели): «Мать-Болгария и Святое Православие неразделимы».

      Архимандрит Неофит, достойный продолжатель дела преподобного Паисия, был питомцем того же, что и он, Афонского Хилендарского монастыря. Двадцать лет отец Неофит странствовал по Болгарии, распространяя болгарские книги собственного издания. Затем он явился в Константинополь-Стамбул, где к тому времени уже появилась многочисленная болгарская диаспора. Своим соотечественникам он и здесь говорил о необходимости народной иерархии и открыто призывал вместе ходатайствовать к Патриархии о рукоположении для Болгарии епископов-болгар, а если не поможет – жаловаться турецкому правительству на злоупотребления фанариотов. Фанар добился ссылки Неофита на остров Халку, но через год, по прошениям константинопольских болгар, архимандрит Неофит был освобожден.

      На древней