Слова в дни памяти особо чтимых святых. Книга седьмая: ноябрь, декабрь. Митрополит Владимир (Иким)

как и султанат, тем не менее уже сумела захватить часть Сербии.)

      Для Болгарии разлагающаяся тирания оказалась еще горше, чем прежняя тирания упорядоченная. По стране бродили шайки разбойников – «кирджали», состоявшие из албанских и турецких подонков; эти банды грабили, жгли и вырезали целые селения, наводили ужас даже на города. Присланные Высокой Портой для борьбы с «кирджалями» полицейские чиновники – «делибаши» – стали для народа лишь дополнительной тяготой: вместо опасных походов на разбойников «делибаши» осели в спокойных местах и начали донимать их жителей поборами, среди которых измыслили «зубной налог»: требовали возместить ущерб от того, что плохой болгарский хлеб якобы портит им зубы. Тем временем взбунтовавшийся против султана паша Пасван-оглу захватил почти всю Западную Болгарию, заключил союз с «кирджалями» и отдал им страну на растерзание. Каково приходилось тогда болгарам, видно, к примеру, из скорбного свидетельства епископа Врачанского Софрония (Владиславова): «Моя епархия была опустошена, села исчезли, кирджали и гайдуки их сожгли; народ был рассеян по Валахии и другим странам».

      Разорению страны сопутствовала духовная разруха; даже в крупнейших епархиях лишь единичные приходы имели священников. Видя, что народ превращается в стадо несчастных овец без пастырей, братия Рыльской обители приняла постановление: «Посылати по всея Болгарии во еже утверждати православныя в благочестии». По епархиям обитель преподобного Иоанна разослала разъездных иеромонахов (духовников) для окормления сиротствующей православной паствы такую же миссию взяли на себя болгарские иноки, подвизавшиеся на Святой Горе Афон в Зографском и Хиландарском монастырях. Один из этих духовников, посланный в Виддинскую епархию рыльский иеромонах Кирилл по возвращении рассказывал, что в течение целого года не успел обойти все ее города и села, чтобы окрестить родившихся и отпеть умерших. В некоторых селениях жители считали себя православными, знали молитвы «Отче наш» и «Верую», но признавались, что впервые в жизни «увидели живого священника». Множество болгар были лишены Причастия Животворящих Христовых Таин при жизни, спасительного предсмертного напутствия Святыми Дарами перед смертью, немалое число же отходили в мир иной даже некрещеными.

      Православие Христово было тем «родником воды живой», приникая к которому жил и выживал, спасался от окончательной гибели порабощенный болгарский народ. Но увы! Церковная власть Константинопольской Патриархии становилась для Болгарии не источником духовности, а вторым игом – игом духовным, утяжелившим и без того жестокое османское ярмо. Весь епископат Печской митрополии составлялся из греков-фанариотов; единственным среди них болгарином оказался вышеупомянутый епископ Софроний, да и тот в автобиографии признается, что добился сана лишь раздачей крупных взяток греческим иерархам. Лучших архипастырей Константинополь приберегал для греческих епархий, а в болгарское