Ибо сильна, как смерть, любовь… (сборник). Инна Карташевская

это значит.

      – Это значит, что не нужно выискивать что-то сверхъестественное, там, где можно обойтись естественными причинами. То есть, что чудес не бывает. И с тех пор мы так и живем, закрываем глаза на то, что не можем объяснить и говорим, что этого не может быть, потому что этого не может быть… никогда. Как у Чехова, знаешь?

      Он кивнул.

      – А на самом деле… А на самом деле «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам». Это тоже, между прочим, очень неглупый человек сказал.

      – Так что, ты мне предлагаешь поверить, что я умер, а теперь снова воскрес и даже не помню об этом?

      – А что тебе еще остается делать, как не поверить? Жаль, что я не сфотографировала тебя в гробу. Кстати, у тебя есть темно-синий костюм?

      Он кивнул.

      – Вот ты в нем и лежал.

      Он подпер голову кулаком, некоторое время задумчиво смотрел на меня и, наконец, сделал последнюю попытку.

      – Слушай. А, может быть, ты у кого-нибудь узнала, ну, про костюм и про кухню, а теперь из меня идиота делаешь?

      – Да? А зачем бы мне это было надо?

      – Да откуда я знаю? Разыгрываешь, может.

      – Хороший розыгрыш, особенно про таблетки, которые ты собираешься проглотить в восемь часов.

      – Да, – вздохнул он, – таблетки это сильная карта. Я о них вообще никому не говорил.

      – Ну вот, видишь?

      – Ну-ну, просто дурдом какой-то.

      – Точно, – поддержала его я.

      Он с минуту еще пытался что-нибудь придумать, а потом вдруг невесело засмеялся.

      – Чего ты? – удивилась я. – Что здесь смешного?

      – Представляешь, вот я поверю тебе и начну кому-нибудь рассказывать, как он был у меня на похоронах, а я потом передумал и воскрес, и могу ему теперь его венок назад отдать.

      На меня сразу нахлынули печальные воспоминания.

      – Во-первых, – тихо сказала я, – это было совсем не смешно, это было ужасно. У меня до сих пор сердце разрывается, когда я вспоминаю об этом. Но это одно, а второе, и главное, что ты никогда никому не должен об этом рассказывать. Я и тебе не должна была говорить об этом.

      – Почему?

      – Так.

      – Исчерпывающий ответ, конечно. Ну, хорошо, давай зайдем с другой стороны. Кто ты? И почему вдруг у тебя разрывалось сердце, когда ты меня увидела?

      И тут я растерялась. Конечно, дома мне приходило в голову, что он спросит это. И в ответ я должна была честно и прямо ему ответить, что это потому, что я люблю его и искала всю жизнь. Но одно дело твердить это про себя и совсем другое сказать это вслух да еще парню, который видит меня, или считает, что видит, первый раз в жизни.

      – Давай, давай, колись, – подбодрил он меня.

      – Ну, я пришла взять у тебя интервью, – неуверенно начала я, Но он меня перебил.

      – Это я уже слышал, это твоя официальная легенда, а ты говори правду: как ты попала в эту историю? Почему именно тебя прислали спасти меня? И кто прислал, в конце концов?

      Я молчала, не зная, что сказать.

      – Так, придется применить допрос третьей степени, – продолжил куражиться он. – Или все-таки будешь говорить?

      –