Ибо сильна, как смерть, любовь… (сборник). Инна Карташевская

поправила я. – Я всегда кладу пять.

      Он только с обидой взглянул на меня и промолчал. У меня защемило сердце, так стало его жалко. Действительно, что же это я? Мальчик так старался произвести на меня впечатление, а я?

      – Я пошутила, – смиренно сказала я. – Конечно, я не буду добавлять сахар в такой кофе.

      – Умница, – обрадовался он. – Это только сначала кажется горько, но постепенно ты привыкнешь. Вот увидишь, ты потом сама не захочешь класть сахар.

      – Ну, хорошо, хорошо, только не расстраивайся, ребенок, – засмеялась я.

      – Хм, значит, я, по-твоему, ребенок?

      С минуту он загадочно и серьезно смотрел на меня, а потом вдруг встал, взял свой стул и поставил ближе ко мне. Я с удивлением смотрела на него, не понимая, что он собирается делать. Он уселся на стул лицом ко мне, наклонился и, взяв мою голову в руки, прижался своими губами к моим в долгом поцелуе.

      Хотя я ни с кем никогда долго не встречалась и ничего серьезного не допускала, целоваться мне уж точно приходилось, и неоднократно. И надо сказать, что ничего приятного я в поцелуях не находила: в лучшем случае они оставляли меня равнодушной, в худшем было просто противно чувствовать на своем лице чужие слюнявые губы. Но с ним все было по-другому. Его губы были теплыми и нежными, и мне хотелось, чтобы этот поцелуй продолжался вечно. Но потом вдруг зародилось какое-то неясное чувство обиды. Почему он меня целует? Потому что та, любимая, далеко, а я под рукой? Сейчас скажу ему это.

      Но когда он оторвался от моих губ, то прошептал:

      – Какие у тебя нежные губы.

      И снова стал целовать меня. Я обняла его, чувствуя себя самой счастливой. Но привычка к самокопанию взяла верх, и я снова засомневалась, не покажусь ли я ему слишком легкой добычей. Он оказался необычно чутким. Сразу почувствовал мое отчуждение и, перестав целовать, тревожно заглянул мне в лицо.

      – Ты обиделась? Я что-то сделал не так?

      – Нет, просто…, – я запнулась, не зная, что сказать дальше.

      – У тебя есть кто-то? Жених? Парень?

      – Я отрицательно покачала головой.

      – Правда? – обрадовался он. – Странно, ты ведь очень красивая. Ты, наверное, многим нравишься.

      – Ну, так ведь нужно, чтобы и мне кто-то нравился.

      В его глазах отразилась неуверенность.

      – Интересно, что же нужно, чтобы тебе понравиться? – деланно небрежным тоном спросил он.

      – Тебе, например, нужно всего лишь быть живым, – серьезно сказала я ему.

      – Ну, так я и живой, – обрадовался он.

      – Но ты ведь любишь Лену, – полуутвердительно-полувопросительно сказала я.

      – А, это, – он погрустнел и задумался. – Понимаешь, я и сам толком не знаю. Когда были вместе, казалось, что любил, но, скорее, просто привык к ней. Все-таки два года вместе. Потом, когда она меня бросила, вдруг образовалась такая пустота. Понимаешь, с родителями у меня вообще нет общего языка. Они считают, что если человек накормлен, одет более или менее прилично, есть где жить, значит, он просто обязан быть счастливым. А всякая психология, чувства, переживания, это все ерунда и баловство. А в последнее время мы с ними вообще только