Красное и белое. И серо-буро-малиновое. Сергей Геннадьевич Светуньков

Было это очень удобно и демократично, вот только гречка, мука и сало исчезали с общественных складов и появлялись у спекулянтов. А что поделаешь? Закон сообщающихся сосудов в экономике работает не хуже, а порой даже лучше, чем в физике: здесь убывает, а там прибавляется…

      Так в городе сложилось двоевластие: временный комитет и Совет. Для того, чтобы определиться, члены Временного комитета созвали в первые же дни своего существования частное совещание, на которое пригласили советских деятелей – Хренского с его двумя замами. Хренский на совещании вёл себя уверенно и по-барски, а его заместители-купцы стеснялись господ из Временного комитета, поскольку к беседам были непривычны и своего купеческого вида на фоне фраков очень стыдились. Тем не менее, на совещании договорились, что Временный комитет распоряжается текущими делами губернии, а Совет – занимается законотворческой деятельностью и смотрит в будущее.

      Эту договорённость соблюдали и Советы, и Комитет. До поры до времени. И пришла эта пора как раз к началу июля. В городе Глупове проводился первый многотысячный митинг трудящихся, приуроченный к сельскохозяйственной ярмарке и организованный совместно Советами и Комитетом.

      Согнав с помощью милиции всех торговцев и покупателей с рынка на соборную площадь, Хренский выступил перед толпой с пламенной речью, в которой гневно клеймил кого-то, в основном германцев, с которыми надо было вести войну до победного конца. После Хренского по должности должен был выступить председатель Временного комитета Ани-Анимикусов, который, поднявшись на трибуну, немедля ни секунды, крикнул в толпу визгливым тонким голосом:

      – Да неужели?! – И тут же, сойдя с трибуны, отправился на автомобиле в Думу, милостиво помахивая глуповцам через окно ручкой.

      Глуповцы замерли в испуге. Такого накала страстей они ещё не видали. И только блаженная Агафья громко заплакала навзрыд, ничего, правда, не сказав в этот раз про сизый месяц. Понурив головы, торговцы разошлись по своим торговым местам на ярмарке и начали продавать товар, но без особого энтузиазма, но как всегда – обвешивая и обсчитывая.

      Зойка Три Стакана

      Может быть всё и обошлось бы, но в этот момент случилось знаковое событие, которое глуповцы поначалу даже и не заметили – грянул гром среди ясного неба, а на вокзал города Глупова вместе с последними раскатами грома прибыл поезд из Петрограда. На перрон вокзала из вагона второго класса выскочила ужасно некрасивая полноватая коротко остриженная кривоногая невысокая женщина тридцати пяти лет в кожаной куртке, в тёмно-синей суконной юбке и в сапогах, в окружении нескольких матросов, перепоясанных пулемётными лентами и с маузерами за поясами. Женщина представилась первому же встреченному ею глуповцу:

      – Я – Зойка Три Стакана. Где тут у вас большевики?

      Вообще-то в Глупове большевиков не было. Были меньшевики, эсеры, кадеты, и прочие октябристы. Поэтому первый встречный