Изнанка. Дмитрий Видинеев

Ира, – сказал он и почувствовал, как к горлу снова подступает горький комок. – Она умерла.

      Виталий растерянно захлопал глазами, а Марина поднялась с дивана, ее взгляд бегал по лицу Бориса, словно пытаясь отыскать на нем свидетельство злой шутки.

      – Как? – выдавила она.

      Борис прошел в комнату, прислонился спиной к шкафу, потупил взгляд.

      – Может, инсульт, может, инфаркт.

      – Бог ты мой, – выдохнул Виталий. – Тетя Ира… как же так…

      – Я только что видел одного мужика… он сказал, что у него теща померла. Думаю, есть еще погибшие.

      Марина снова уселась на диван и стиснула руку дочери в ладонях. Виталий задумчиво провел пальцами по своей рыжей, со струпьями засохшей крови, бороде.

      – Еще погибшие, – механически повторил он. – Это неудивительно после того, что случилось. Неудивительно… У меня самого такое давление в башке было, думал, мозг вот-вот взорвется.

      Борис стоял, опустив голову, взгляд порывисто скользил по узору на ковре. Неожиданно он почувствовал дикое отчаяние, от которого хотелось выть. Тетя Ира – мертва, вокруг – унылый пустынный мир с безликим небом. И что теперь делать-то? Ждать непонятно чего? Просто ждать?

      С улицы донёсся гам. Борису стало душно, воздуха не хватало. Он развернулся и быстро вышел из комнаты, а за ним, с растерянным выражением на лице, последовал Виталий. Марина осталась сидеть на диване со скорбным видом. Она лишь сильнее сжала руку дочери в своей ладони.

      На участке поля уже собралось человек двадцать. Все гомонили, о чём-то спорили. Пухлый мальчуган опять ревел в голос, размазывая сопли по лицу. Старуха в пёстрой косынке сидела на скамейке возле забора, охала, прижимая левую руку к груди в области сердца, а правой крестилась. В стороне от остальных стоял старик в пиджаке на голое тело. Он сжимал в руках металлическую флягу, то и дело, прикладываясь к горлышку. Какой-то парень ходил по чёрному песку – осторожно ходил, словно опасаясь, что земля под его ногами может разверзнуться, и он полетит в бездну.

      Борис увидел того самого мужика в бейсболке, с которым повздорил на железнодорожных путях. Его истеричный срывающийся голос заглушал голоса остальных собравшихся:

      – Ты что, совсем сдурел, Степан?! – брызжа слюной, орал он в лицо хмурому долговязому типу. – Какая к дьяволу помощь? Откуда возьмётся эта помощь? Откуда, я спрашиваю? Посмотри вокруг, идиот!

      – Ну как же так-то, – пытался тупо возразить долговязый Степан. Его вытянутое «лошадиное» лицо покрывала белёсая щетина, под носом и на подбородке темнела запёкшаяся кровь. – Кто-то же должен приехать, разобраться. Надо, Ген, подождать чуток…

      – Кто приедет, придурок? – завопил Гена. – Кто, кто, кто?!

      Он плюнул себе под ноги и уставился в небо, тяжело дыша. Его ноздри вздувались, как у загнанной лошади, глаза яростно сверкали.

      Борис и Виталий не стали приближаться к остальным, остановились метрах в десяти, словно опасаясь, что всеобщая истерия и им передастся, как какая-то зараза.

      Старик