Изнанка. Дмитрий Видинеев

кефире и Борис, к некоторому облегчению, не видел в его глазах недоверия.

      – И что ты обо всём этом думаешь? – закончил Борис вопросом.

      Виталий тяжело вздохнул.

      – Любопытно.

      – Я понимаю, как всё это звучит. На бред похоже. Ну ладно один раз Зою увидел, но ещё и вчера ведь… И мне трудно списать это на пьянку. Даже спьяну мне никогда ничего не мерещилось.

      Виталий подался вперёд, нависнув над столом, и Борис столкнулся с его обеспокоенным взглядом.

      – А я вот не думаю, что всё это бред, Боря. Капелька видела каких-то людей в поле, ты – сестру. Крысы ещё эти одуревшие, птицы, падающие с неба. Что-то хреновое творится, скажу я тебе. Такое моё мнение.

      С участка соседей опять послышалась ругань – всё те же тявкающие голоса. Но сейчас ругались, более остервенело, чем вчера.

      Виталий устало потёр переносицу.

      – Сколько здесь живу, никогда не слышал, чтобы они утром лаялись.

      Со стороны железнодорожных путей донёсся какой-то слишком уж отчаянный собачий вой. Раздался гул, словно от роя пчёл. Этот звук, казалось, шёл со всех сторон и от него воздух вибрировал.

      Борис с Виталием озадаченно переглянулись, почти одновременно поднялись со своих мест и торопливо спустились с веранды.

      Гул усилился. Земля содрогнулась.

      – Какого… – Виталий прижал ладонь ко лбу и застонал. Из его ноздрей на усы потекли струйки крови. – Какого… черта?

      Борис тоже хотел бы знать, какого черта? Ему казалось, что виски зажала невидимая струбцина, на глазные яблоки изнутри давило, в горле пересохло. Ноги стали как ватные и, чтобы не упасть, он уперся рукой в стену дома.

      Собака вдалеке теперь выла визгливо, испуганно. Откуда-то донёсся женский крик. Вибрация и гул всё усиливались. Где-то со звоном разбилось стекло. С деревьев осыпались листья, они кружились в дрожащем воздухе точно мириады жёлтых бабочек.

      Борис отстранился от стены, чувствуя болезненную пульсацию в голове, и ей в такт в сознании колотились мысли: «Бежать! Бежать! Хватать тетю Иру и бежать!»

      – Виталя! – крикнул он и посмотрел на приятеля.

      Тот все так же стоял, прижав ладонь ко лбу и дрожа всем телом. Его глаза были выпучены и, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Усы, губы и низ бороды потемнели от текущей из носа крови.

      Борис, с трудом переставляя ноги, подошел к нему, схватил за плечи и встряхнул.

      – Виталя, уходим!

      Женский крик резко прекратился. Собачий вой оборвался. Виталий тряхнул головой и посмотрел на Бориса безумным взглядом.

      – Поздно, – выдавил он. – Я чувствую…

      – Возьми себя в руки, мать твою! – выкрикнул Борис ему в лицо. – Уходим!

      Виталий часто заморгал. На его покрытом испариной лбу вздулась вена.

      – Да-да, ты прав, нужно уходить, – он тут же скривился от боли. – Моя голова-а!

      Борис схватил его за руку и потащил к калитке. От острого