Руины. Вадим Храппа

услышал мужской голос…

      В животе стало как-то нехорошо – тошно и жутко.

      Он нажал кнопку несколько раз, посмотрел на дверь – его ли? Его, Новикова, дверь. Стал судорожно рыться в карманах, вылавливая ключ. Полные карманы всякой дряни! Уже психуя, начал вываливать все из карманов прямо на кафель лестничной клетки. И тут щелкнул замок.

      Оказывается, у Люськи тоже зеленые глаза. Не знал он об этом, что ли? Знал. Но сейчас почему-то удивился. Зеленые, настороженные. Лицо горит. Зеленые, настороженные и решительные.

      Он грубо сдвинул ее в сторону и в два шага заскочил на кухню. Сидит, голубчик.

      Новиков прислонился к дверному косяку и ватной рукой протер лицо. Черт, устал-то как!

      – Ну, вот и хорошо, – сказала Люська.

      Лицо у нее теперь стало белым.

      – Хорошо, что ты приехал сегодня. Вот и поговорим, наконец.

      Сегодня? Ах да, они же должны были послезавтра вернуться! М-да, среда, среда.

      «Недавно прочел одно объявление: «Если вы хотите увеличить свою семью, то в этом вам поможет наш прекрасный мастер-фотограф».

      Новиков сел на табуретку. Потом заметил, что все еще держит "дипломат". Аккуратно поставил его рядом.

      – Ребята, угостите чаем. Устал, как собака.

      – Хоть сейчас ты можешь не кривляться? – взвизгнула Люська. – Я тебя…

      – Помолчи, – перебил ее Тот, кто сидел напротив. Спокойно так перебил, властно.

      "Ого! – подумал Новиков, – В моем доме уже не я хозяин".

      Он поднял, наконец, голову и стал разглядывать Того, который сидел напротив, за его, Новикова, собственным столом. Который, наверное, пользовался его, Новикова, собственной женой. Спокойные зеленые глаза – да что они сегодня, сговорились все, что ли, эти зеленоглазые! – крепкая нижняя челюсть, короткая стрижка, плечи не огромные, но тяжелые, и пошире, конечно, чем у Новикова. Да и ростом он, пожалуй, повыше.

      – Отгадай загадку, – сказал Новиков. – Два кольца, два конца, а посредине ножницы.

      Ну вот. Этот тоже посмотрел, будто погладить хочет от жалости.

      – Люся, выйди, пожалуйста, – это Тот сказал. Тот, который напротив.

      И она послушно вышла! Поразительно. Новикову с одного раза никогда не удавалось упросить ее о чем-нибудь. Хлопнула дверь, и Тот стал что-то говорить. Новиков не слушал. Он думал: вот интересно, если б он приехал вчера, или завтра, не в среду, могло все это быть или нет? Еще думал, что вот перед ним сидит его кровный враг, а он не чувствует никаких душераздирающих эмоций. Нет, конечно, хорошо бы ему съездить по этой крепкой деревянной челюсти. М-да. Хорошо бы…

      «Развеселый мальчик Вова дернул хвостик у коровы. И теперь у той коровы на копыте профиль Вовы».

      Пошло оно все к чертям собачьим!

      Новиков взял "дипломат", встал и пошел к двери. Вышла Люська. Недобро так смотрит, зло. Хорошее дело, уж кому злиться, так это ему – Новикову.

      – Я только вот что хочу тебе сказать, красавица. На квартиру вы со своим хахалем не рассчитывайте – не дам ни метра.