Правда. Пехотная баллада. Терри Пратчетт

машиной меньше чем втроем не справишься, – возразил Хорошагора. – И ты провозишься тут до утра. – Увидев выражение лица своего партнера, он ободряюще похлопал Вильяма по спине, ну, или по тому месту, до которого смог дотянуться. – Не волнуйся, приятель. Это ведь наши инвестиции, и мы должны их защищать.

      – Я тоже никуда не уйду! – заявила Сахарисса. – Мне платят целый доллар!

      – Два доллара, – рассеянно поправил Вильям. – Пора повысить тебе жалованье. Ну а ты, Отто, что ска… Эй, кто-нибудь, сметите Отто в кучку.

      Через несколько минут восстановленный вампир выпрямился рядом с треногой и дрожащей рукой извлек из иконографа медную пластину.

      – И что мы делайт дальше? – спросил он.

      – Ты остаешься? Предупреждаю: возможно, будет опасно, – сказал Вильям и только потом понял, что говорит это вампиру, который умирает и возрождается после каждой иконографии.

      – Какая именно поджидайт нас угроза? – спросил Отто, поворачивая пластину, чтобы внимательно рассмотреть ее под разными углами.

      – Ну, для начала юридическая, – сказал Вильям.

      – Чеснок никто не упоминайт?

      – Нет.

      – А йа получайт сто и восемьдесят доллар для новый двухдемонный иконограф «Акина ТР-10» с телескопический сиденье и большой блестящий рычаг?

      – Э… Пока нет.

      – Гут, – философски согласился Отто. – Тогда йа хотел бы получайт пять долларов для ремонт и усовершенствование. Полагайт, будет много труда.

      – Хорошо, хорошо, договорились.

      Вильям окинул взглядом помещение. Все молчали, все смотрели на него.

      Еще несколько дней назад будущее не сулило ничего… интересного. Так всегда бывало, после того как он рассылал очередное новостное письмо. Обычно он бесцельно бродил по городу или читал в своей крохотной конторке, ждал, когда придет очередной клиент, которому нужно написать или прочесть письмо.

      Проблемы частенько возникали и с «написать», и с «прочесть». Работа почтовой системы напрямую зависела от передачи конверта заслуживающему доверия человеку, двигавшемуся в нужном направлении. И люди, решившие уверовать в эту систему, как правило, собирались сообщить нечто важное. Но это были не его трудности! Это не Вильям обращался к патрицию с ходатайством о помиловании, не он узнавал ужасные новости об обвале в шахте номер три, хотя, конечно, всячески пытался облегчить клиенту ношу. В большинстве случаев ему это удавалось. Если бы стрессом можно было питаться, его, Вильяма, жизнь сошла бы за кашу.

      Отпечатная машина ждала. Она была похожа на огромное страшное животное. Скоро он бросит в ее пасть много-много слов. А всего через несколько часов она снова проголодается. Как ни корми, досыта не накормишь.

      Вильям поежился. Куда он всех тянет?

      Но он чувствовал небывалое возбуждение. Где-то крылась правда, которую он пока никак не мог отыскать. Но он должен был это сделать, потому что знал, знал, что когда новостной листок попадет на улицы…

      – Клятье!

      – Хавррак… пфу!

      – Кряк!

      Он бросил взгляд на