Молчание бога. Александр Золотько

истину на серебряных трубах; стены Иерихона, проклятые Богом, сами падут при их приближении...

Папа Иннокентий Третий

      Осенняя погода держалась долго. Снег выпал только после Рождества, к концу последней недели января. Стало как-то чище и приятнее глазу. Все какое-то новое, яркое. И далее кровь выглядела на снегу праздничным узором.

      Если бы люди, лежавшие сейчас на дороге, погибли вчера, до того как выпал снег, их кровь просто превратилась бы в грязь, в бурые комки, лежащие вперемешку с камнями и конскими яблоками, подумал Ловчий.

      Теперь же кровь смотрелась благородным пурпуром на девственной белизне.

      Девять скорченных человеческих тел. Четыре тела – на дороге. Возле телеги. Мертвая лошадь лежала между дышл, и две вороны уже деловито ее обследовали. На телеге, среди мешков, тоже лежал человек. Кровь из рассеченного горла стекла по свесившейся с телеги руке на дорогу и собралась в небольшую алую горку, как воск со свечи.

      Четверо других, похоже, пытались убежать.

      – Этих, кажись, сразу, – словно услышав мысли Ловчего, пробормотал Стук, – а эти успели чуток побегать.

      – Не далеко ушли, – сказал Левша и высморкался. – Селяне тупые.

      – Селяне, говоришь? – Ловчий спрыгнул с коня и подошел к лежавшему с краю.

      – А то! – Левша тоже спешился. – Едут, по сторонам не смотрют, тут их разбойнички...

      – Придурок, – язвительно произнес Стук.

      – А в рыло? – спросил Левша и присел возле убитого, лежащего лицом вниз, в алый лёд.

      – А вот тут я со Стуком согласен, – сказал Ловчий. – Придурок. Какие разбойнички? Где следы?

      Левша огляделся.

      Сами они ехали по следам вот этих самых покойников. Сразу перед телегой начиналась ровная, не потревоженная еще снежная гладь. Ни справа, ни слева от дороги, насколько можно было рассмотреть между деревьями и заснеженными кустами, следов видно не было. Черт, сообразил Левша, снег на кустах не потревожен. А это значит, что разбойничками тут и не пахло.

      Кроме того, все имущество убитых лежит тут же, при них. Оружие и кошели... Оружие.

      – Купцы? – Левша оглянулся на Ловчего. Тот не ответил, зато вмешался Стук.

      – Почти десяток с одной телегой? – словно сам у себя спросил он. – Ерунда, если хотите знать.

      Остальные охотники держались поодаль, не приближались. Арбалеты смотрели в обе стороны от дороги.

      – Смотри внимательнее, – сказал Ловчий.

      – Смотрю... – Левша хотел еще что-то добавить, но осекся.

      Точно придурок, подумал он. Это со вчерашнего перепоя голова не думает. Позаливал глаза...

      Двое убитых возле телеги лежали на спинах, рядом, раскинув руки. Оружие, внушительных размеров мечи, оставалось в ножнах. Двое других, справа от телеги, свои клинки выхватить успели – но и только. Один, видимо, вначале упал на колени, а потом опустился на бок, так и лежал, словно спящий ребенок. Второй упал навзничь, брызги крови широким веером испятнали снег далеко вокруг – удар, понятно, пришелся в жилу.

      Было оружие у возничего или нет – видно не было, а вот у тех, что пытались бежать, оружие имелось.