Питомцы апокалипсиса. Григорий Володин

доходить, что надежда – просто этап детства, очередная фаза, из которой рано или поздно вырастают. Как из горшка. Как из глупых диснеевских мультиков. Как из сказки, что твой отец – посмертный герой войны, поймавший вражескую пулю в грудь. Светлое будущее поблекло, как пух чертополоха на солнце.

      Мальчик сжал красную нитку в кулаке. Кровь капала с разбитых костяшек. Серая стена громоздилась над ним как могильная плита. Как крепость.

      «И чего я весь день как маленький?»

      – Да, – прошептал мальчик. – Эта нитка намного длиннее.

      В тот день – последний его день на Земле – Стас стал питомцем Юлирель.

      Глава 1

      Как обычно, я разбудил Юлю только с попытки дециллионной – мегаогромное число какое-то, больше, по-моему, нет. Ее странные желтые глаза со зрачками-полосками наконец раскрылись и сонно уставились на меня.

      – Стас, – пробормотала Юля на певучем языке ананси, и опять закрыла глаза. Инопланетная девочка, с которой я нянчился уже шесть земных лет, перевернулась на бок. Одеяло соскользнуло с ее нагого бледно-голубого плеча.

      Моя голова будто сама собой отвернулась. Взгляд уперся в окно, за которым гигантский белый столб Света затмевал бледный лазоревый рассвет, пронзая утреннее небо с курчавыми барашками. Рядом по всей длине яркого столба парили в воздухе черные ящики сканирующих его зондов. Сколько здесь живу, столько вижу за окном этот Свет. Столько бужу по утрам Юлю.

      – Нет, сколько можно меня доставать?! – закричал я на ее родном языке.

      – Еще немного, – прошептала Юля и засопела. Я взвился:

      – Это чертовски негуманно!

      Сап Юли стал громче. Пора начинать операцию «Болтанка».

      Я схватил изголовье кровати Юли и затряс изо всех сил так, что девочка-ананси покатилась по постели туда-сюда. Черные волосы с кроваво-алым блеском разметались по подушке. Одеяло окутало Юлю с головой, как гусеницу. Спрятало нагое плечо. И я смог снова смотреть на нее.

      – Тебе еще нужно успеть помыть голову, – крикнул я.

      – Ее Стас моет, – тихий шепот из-под одеяла. Стоявший в углу фабрикоид, робот-уборщик, вдруг включился и зашагал по комнате, подметая пол.

      – Аксамит я тебе не наращу, – прорычал я, высоко поднимая правый бок кровати. Юля скатилась с постели и бухнулась на пол.

      Фабрикоид пролез мимо меня под кровать. Механические руки заскрипели, шурша по полу щеткой.

      – Эй, тебя никто туда не звал, – сказал я. – Кыш!

      Мои предплечья задрожали. Тяжелая кровать грозила выскользнуть из пальцев и прихлопнуть железного болвана.

      Юля поднялась с пола, взъерошенная и нагая. Много, слишком много гладкой, как нектарин, девичьей голубой кожи раскрылось передо мной. Я чуть не отпустил кровать.

      – Чего стоишь? Одевайся, – прохрипел я, крепко зажмуриваясь и пытаясь не думать о безукоризненно изящной линии тела. Отвлекись на что-нибудь, приказал я себе, помедитируй. Интересно, как это вообще делается – медитация?

      – Сначала волосы, – сказала Юля. – Новый аксамит растворяется от брызг воды.

      Представляй