Сопка с проплешиной. Рассказы. Виктор Бычков

и говорили, что в окрестных лесах появились партизаны.

      Об этом часто говорил и папа.

      Особенно, если к ним в избу приходили папины сослуживцы-полицаи – дядька Макар Горохов и молодой ещё парнишка Сёмка Глухов, то разговоры о партизанах были для них главной темой.

      Мама кормила полицаев, а Надька залазила на печку в таких случаях, таилась за дымоходом и слушала взрослых.

      Получалось, что партизаны сейчас – самые главные враги не только для немцев, но и для папиных друзей.

      – В Листвянке, сволочи, полицейский участок разгромили, повесили старосту. А двоих наших товарищей застрелили, – делился как-то раз дядька Макар. – А это мой старший брат Ванька с сыном Колькой. Двоих сродственников, суки, жизни лишили.

      – Староста доводился двоюродным братом моей мамке, – добавил молодой полицай. – Так что и моего сродственника… царствие небесное, – и перекрестился.

      – Да-а, – тянул за столом папа, – дела как сажа бела, – и нервно барабанил пальцами по столешнице.

      – А что нам делать, Василий Николаевич? – спрашивал Сёмка Глухов. – Немцы ведь гарантировали, что ещё чуть-чуть, вот-вот и Москве хана. И Красная армия сбежит за Урал. Оказывается, что свои же, местные, козни строят. Как тут раньше срока богу душу не отдать, а, Василий Николаевич? И красные вроде как упёрлись под Москвой, не сдвинуть.

      – Галстук готовься примерять, – зло хохотнул дядька Макар.

      – Какой ещё галстук? – не понял Сёмка.

      – Сталинский. Верёвку на шею, во какой, если раньше богу душу не отдашь, – разъяснил папа, и стукнул кулаком по столу. – Беречься надо, вот что я вам скажу. И молиться, чтобы немцы свернули голову большевикам.

      – Это вряд ли молитва тут поможет, – махнул рукой дядька Макар. – Напирают красные, дураку понятно. Я ещё по той войне помню, что в четырнадцатом годе началась. Я ж был на ней, воевал против немцев тогда.

      – И что? – Сёмка ближе подсел к рассказчику. – И что, дядя Макар? Какая думка? Что скажешь?

      – А то, друг мой ситный, – продолжил дядька, – что если упёрся наш мужик копытами в землю, то уже не сдвинешь. Тут уж хоть молись, хоть не молись, а заупокойную разучивай, чтоб, значит, в рай попасть. Он же, мужик наш, и сам сдохнуть готов, но и противника за собой потянет.

      – Вот, я же что тебе говорила, дурная твоя голова? – всхлипнула мама.

      – Замолчи! – повысил голос папа и снова стукнул кулаком по столу. – Ещё бабушка надвое гадала, а ты уже заупокойную затянула. Не хорони раньше времени.

      – Ну-ну, – только и смогла сказать мама в оправдание.

      – А в случае чего, – робко произнёс дядька Макар, – надо будет вместе с немцами того… этого. Жизни нам уже не будет, если красные вернутся. И семьи подготовить, собрать добро, то да сё.

      – Это точно, – безнадёжно вздохнув, согласился папа. – И спрятаться негде. Значит, с немцами отступать пойдём.

      …Тот день Надя запомнила надолго.

      Хотя с утра и до вечера он был ничем не примечателен в общей череде