Страсти обыкновенные (сборник). Михаил Башкиров

когда-нибудь вышвырну шахматы с балкона!

      Сластенова ушла на кухню и там, у холодильника, всплакнула, уткнувшись лицом в фартук, висевший на гвозде.

      Потом вымыла подарочную кружку, из которой пил тренер, и будничные чашки, поставила их на сушилку, съела последнюю конфету из коробки и начала чистить картошку.

12

      Сластенов проснулся весь в поту, сбросил одеяло, посидел, встал, раскрыл шторы, зажмурился.

      Молочка бы сейчас парного… Деревенского…

      Сходил на кухню – включил кофейник и поставил разогреваться вчерашнее пюре.

      Жена и сын давно разбежались по своим обычным делам.

      Сластенов пропел что-то походное.

      Официально еще командировка продолжалась, и пребывание в городе было нелегальным и рискованным.

      Главное – не напороться на коллег и начальство.

      Сластенов заглянул в комнату Кирилла.

      Незастеленная кровать, раскрытый магнитофон, журнал, тот самый, с детективом, брошенный на пол, наушники прямо на подушке.

      А говорил, что детективов не читает… Болтунишка…

      Присев на кровать, Сластенов надел кое-как наушники – пластмассовая дуга скребанула по лысине – включил магнитофон.

      Да… Музыка – голый ритм… И где он только берет такие записи… Впрочем, двадцать лет назад тоже был сплошной ритм… Влияние Африки…

      Сластенов положил наушники на подушку.

      В большой комнате улегся на тахту, прислушиваясь к монотонному фырканью кофейника на кухне.

      Тоже ритм, только домашний… Кирилл, Кирилл – натворил делов, наплел всякой ерунды, взбаламутил человека… Но кто ожидал, что эта икона так на нее подействует… Ночью раз десять вскакивала икону проверять – мания, да и только…

      Сластенов долго смотрел на хрустальную вазу – темная полоска воды под стеблями, увядшие астры, лепестки скрючились, порыжели. Выдернул цветы из вазы, отнес на кухню в мусорное ведро, сполоснул руки, помешал большой ложкой пюре.

      Куда, интересно, теперь она запрятала икону…

      Из кофейника бил тугой парок – на стеклине окна появилась испарина.

      Сластенов налил кофе, положил сахар, бухнул прямо из банки сгущенное молоко.

      Картошка начала пригорать.

      Сдернул с гвоздя фартук жены, скомкал, подхватил кастрюлю.

      В прихожей стукнула дверь – привычно щелкнул замок.

      Сластенов, держа кастрюлю в руках, вышел полюбопытствовать – узкие лямки фартука волочились за ним.

      – Ты что, до сих пор дрых?

      Сластенова расстегнула кофту, шагнула к мужу, принюхалась и наконец увидела кастрюлю и скомканный фартук.

      – Сколько раз тебе говорила, что разогревать надо в сковородке!

      – Ты на меня сердишься? За вчерашнее? Но я, честное слово, заигрался – обидно продуть десять партий…

      – Перестань, давно забыла… Вот, с работы отпросилась… Сижу, понимаешь, как на иголках, всякая чушь в голову лезет…

      – Кофе будешь?

      Муж шагнул чуть в сторону и наступил на лямку фартука – ткань затрещала.

      – Ну что ты здесь торчишь с кастрюлей?

      Муж, подчиняясь окрику, скрылся на кухне.

      Сластенова